Чёртова баба! Какое она имела право лезть так далеко? Я прислонился лбом к стене и закрыл глаза, снова очутившись там, возле лестницы. Короткий вскрик, и Казимир катится прямо ко мне, а я стою, распахнув от ужаса глаза. Он замирает у моих ног, а я смотрю на его неестественно повёрнутую голову и на то, как гаснет блеск тёмных глаз на таком красивом, но отмеченном пороками лице, подёргиваясь смертной дымкой.
Мотнув головой, я одёрнул куртку и бросился к выходу. Мне сейчас нужно успокоиться. Я не могу в таком состоянии работать.
Забежав за угол здания Службы Безопасности, я вытащил из кармана куртки огрызок карандаша и немного дрожащими руками принялся делать из него портал. Эдуард немного перемудрил с защитой, и теперь из здания не мог телепортироваться никто, даже мы. Когда я спросил, какого собственно хрена, Эд ответил, что вернёт частичный допуск некоторым лицам, но только когда будет уверен в безопасности.
Поэтому, чтобы воспользоваться порталом, мне приходилось выходить на улицу.
Ромка настроил мне доступ в свои конюшни, куда я перевёз Матиса, чтобы конь не скучал, и вот туда я мог перемещаться в любой момент, минуя охрану. Именно сейчас я как никогда понимал Гаранина, который готов был порвать за свою лошадь.
Матис в этот момент был на дорожке. Тренер Олег стоял за ограждением с секундомером и качал головой.
— Что, работать не хочет? — спросил я, подходя к нему, и Олег вздрогнул, поворачиваясь ко мне.
— Жокей новый. Они только сегодня познакомились. Матис его на прочность проверяет. Да и обстановка здесь уже несколько дней очень нервная. Ирэн с ума сходит, а хозяина, который мог бы её успокоить, всё нет и нет, — сказал мне тренер, фиксируя результат и давая отмашку жокею, что сегодняшняя тренировка закончена. — Мы уже ветеринара вызвали, которая этих лошадей осматривает.
— Ветеринара? — я смотрел, как Матис идёт шагом по дорожке, старательно делая вид, что не замечает меня. Ну что за обидчивая скотина. Не могу я каждый день тебя навещать. И ведь всё понимает, но гонор надо показать, а как же.
— Ветеринар — это, конечно, громко сказано, — раздался у меня за спиной знакомый голос. — Всё-таки я только учусь. Но конкретно этих лошадей мало кто знает лучше меня, поэтому Олег предпочитает обращаться ко мне.
Я медленно обернулся, разглядывая Лену. Она смущённо улыбнулась мне, а я почувствовал, как сердце пропустило удар, а потом снова забилось в ровном ритме.
— Здравствуй, Лена, хорошо выглядишь, — выдавил я из себя. Почему-то сегодня всё было против меня. Я ещё не отошёл от препарирования, устроенного мне Гертрудой Фридриховной, и сразу же нарвался на Долгову, которая, скорее всего, меня ненавидит и простить не может за то, что я тогда завалил её на дно шлюпки, плохо соображая, что же делаю.
— Здравствуй, Дима, — и она протянула мне свою маленькую крепкую ладонь. — А вот ты выглядишь усталым.
— Тяжёлый месяц, — ответил я, и тут ко мне подошёл Матис и толкнул лбом в плечо. От неожиданности я сделал шаг вперёд и едва не завалился на Лену. Обхватив её за талию и слегка прижав к себе, я вместе с ней повернулся к этой скотине, прикидывающейся невинным жеребёнком. — Ты что творишь?
Вместо ответа Матис заржал, тряхнул головой и ударил об землю передним копытом. Я обхватил его руками за шею и прижался к ней лбом, чувствуя, как распускается комок где-то внутри после встряски, которую мне устроила Гертруда Фридриховна. Интересно, Громов нас всех так сильно ненавидит, раз принял на работу эту тётку, умевшую копаться в мозгах похлеще Эдуарда, не обладая при этом не только даром менталистики, но и вообще не являющуюся магом?
— Что с тобой? — тонкая ручка легла мне на плечо, и я вздрогнул.
— Меня сегодня препарировали прямо наживую, — я слабо улыбнулся. — Что за проблемы с Ирэн?
— Она беспокоится уже который день, места себе не находит, и даже Матис не может её успокоить, — ответила Лена, отходя от меня. Правильно, я пока в разобранном состоянии, и от меня нужно держаться подальше. А то я вполне могу такого натворить, что мы все потом будем жалеть.
— Похоже, за Ромку переживает, — я похлопал Матиса по шее и отошёл от него. — И я в шаге от того, чтобы попросить Ивана Рокотова помочь нам найти Гаранина, — признался я Лене.
— Да, Ванда говорила, — девушка слегка нахмурилась. Ну да, они же с Вандой подруги, общаются, делятся секретами, всё как у людей. Это мне с друзьями везёт как утопленнику. А вообще, похоже, карма у меня такая с самого рождения, фиолетовая в крапинку. — Дима, может быть, ты попробуешь Ирэн успокоить? — внезапно спросила Лена.
— Я? — удивлённо посмотрев на Долгову, я, подумав, кивнул. — Ну пошли, посмотрим. Может быть, во мне действительно проснутся глубоко зарытые таланты, такие, как укротитель лошадей.
Лена только хмыкнула, но ничего не ответила и пошла впереди меня, показывая дорогу. Я же шёл за ней и ловил себя на мысли, что не могу отвести взгляд от тоненькой фигурки моего бывшего тренера по верховой езде.
Ирэн носилась по загону и никого к себе не подпускала. По её телу время от времени пробегала нервная дрожь, и она начинала тоненько ржать, тряся белоснежной гривой.
— Где он, и что с ним творится? — тихо спросил я, наблюдая за метаниями лошади Романа. — Ну-ну, тише, — и, несмотря на предостерегающий окрик Лены, перемахнул через забор, подходя к настороженно смотрящей на меня лошади.
Повинуясь скорее наитию, я призвал дар. Совсем немного, но рядом со мной сразу стало холодно. А лошадь стояла и смотрела за моим приближением, всхрапывая и ударяя об землю копытом. Я протянул руку и провёл по шелковистой гриве. Энергия смерти прошла по телу лошади, и та внезапно успокоилась. Мало того, — Ирэн прикрыла глаза и потянулась за моей рукой.
— Да ты такая же наркоманка, как и твой хозяин, — ахнул я, продолжая отдавать ей энергию. — Может, хватит с тебя на сегодня? Обещаю, что буду навещать тебя каждый день и успокаивать. — Ухватив лошадь за гриву, я повернулся к Лене, смотревшей на меня с нескрываемым восторгом. — Куда эту хулиганку?
— В стойло! — и Лена побежала впереди