Ангел со сложенными крыльями прижалась спиной к каменной стене, закрывшись щитом и выставив острие меча перед собой. Она впилась в меня взглядом своих пронзительных бирюзовых глаз, в которых смешались гнев и изумление. Тяжёлое дыхание вырывалось из её груди хриплыми, надрывными всхлипами, будто пропитанный гарью и кровью воздух царапал ей лёгкие. Внезапная тишина оказалась настолько плотной, что в ней стали слышны капли, стекающие с крыш после дождя, шёпот речного бриза, писк копошащихся в мусорных кучах крыс и редкие крики чаек.
— Нокс? — позвал меня Эквион, нарушив затянувшуюся паузу. — Ты чего застыл? С тобой всё в порядке, дружище?
— Да, — не вполне уверенно кивнул я и громогласно обратился к ангелу: — Ты доблестно сражалась, нечестивое порождение Люминара. Я — архилорд Нокс Морграйс, великий архонт и высший дикаст священного войска её божественного величия Деворы Асура Анимас. Как твоё имя? Назовись.
— Архангел Виктория, — немного поколебавшись, ответила дева едва дрогнувшим, но всё же красивым мелодичным голосом. — Ты желаешь сразиться со мной лично, архонт? Выходи на честный бой, я жду тебя!
Я ещё раз внимательно её оглядел. В чертах воительницы Света, а особливо в её красивых очах, таилась некая едва уловимая, но до боли знакомая тень. Могли ли мы знать друг друга прежде? Может, в другой жизни? Её имя ничего мне не сказало, но оно словно царапало что-то глубоко внутри моей памяти.
Между воинством Тьмы и силами Света брать пленных издревле не принято — слишком опасно, хлопотно и противоречит древним традициям. Мне следовало решить судьбу архангела Виктории как можно скорее, пока не подоспели её дружки из ангельской когорты. Но что-то мешало мне принять окончательное решение, словно некая неведомая сила сковывала мою волю ледяными тисками сомнений.
— Архангел Виктория? — задумчиво переспросил Эквион, почёсывая подбородок. — А уж не та ли самая Виктория, под командованием которой пернатые шалопуты почти полностью вырезали Девятый легион лет этак тридцать назад?
— Это я! — с гордостью ответила воинственная дева, смерив агониста презрительным взглядом, в котором пылали искры небесного пламени. — Великое деяние, но недостаточное, ибо ничтожные порождения Инферно всё ещё топчут эти земли своими грязными сапогами и невозбранно творят злодеяния!
Воительница чуть опустила свой сияющий щит, и я заметил, что её кулон с лазурным камнем душ источал призрачное сияние. Притом настолько чистое и яркое, что я немедленно сделал однозначный вывод: Виктория либо почти, либо вовсе не использовала в этом бою магию.
Ангелы, соблюдая наивные заветы своего слабовольного бога, редко прибегали к заклинаниям в глупой надежде сберечь души тех безумных фанатиков, кто добровольно жертвовал собой во имя пагубного влияния Люминара.
Тем не менее этот камень душ таил в себе страшную силу — если архангел Виктория вдруг высвободит всю мощь заряженного кристалла на волю, демоны в радиусе не меньше трёх сотен саженей в мгновение ока обратятся в горстку пепла. Невзирая на кажущуюся уязвимость её позиции, дева Света всё ещё представляла собой смертельную угрозу. В том числе и лично для моей персоны, что, безусловно, было абсолютно недопустимо.
— Нокс, ты разве забыл? — не унимался Эквион, глядя на меня с подозрением. — Девятый легион? Засада? Позорный разгром? Им тогда командовала архонт Кайра Веспера, и за это поражение Девора её знатно покарала. Говорят, от Кайры даже мокрого места не осталось. Ну уж её-то ты должен помнить! У вас же вроде случилась интрижка, нет? А вот мне она так и не дала, сколько ни обхаживал, стерва хвостатая. А затем ты её земли и титул унаследовал, так что не лги, будто запамятовал.
— Помню, — едва слышно ответил я, не в силах оторвать взгляда от архангела, отчаянно пытаясь вспомнить, где и когда мог её прежде видеть. — Что же нам с тобой делать, Виктория?
— Давай ею займусь я! — с лихим задором предложил Эквион, резко спрыгивая с седла и расчехляя клинки. — Всегда хотел помериться силами с архангелом. Правда, это девка, а их я предпочитаю побеждать только в постели. Хотя она же одолела архонта Кайру Веспера и сейчас не меньше двух десятков катафрактов упокоила, значит, воевать вроде как умеет. С другой стороны, Кайра тоже была девкой, которой богиня вверила целый легион. И чем всё обернулось? Известно чем… В общем, прямо не знаю, достойна ли такая победа геройских баллад и титула агониста?
— Говорят, у них там… у ангелов этих, ну, в промежностях, стало быть, нечего-то и нету, — пробубнил слева от меня гипарх с объёмным животом и безобразно большими бараньими рогами. — То есть пусто! Прям гладенько так, совсем никаких отверстий. Не как у скопцов, не путайте. Причём что у девок, что у парней. Так что разницы вроде как и нема. Тьфу, мерзкое люминарово отродье!
— Вздор! — возразил стоявший рядом с ним рослый катафракт. — Как они, по-вашему, в нужник ходят, почтенный гипарх? А пожрать-то, поди, все твари любят, даже такие нечестивые, как эти. Я слыхал, ежели такую схватить да оприходовать, то у неё отпадут крылья, а зенки перестанут светиться.
— Да не, крылья не отвалятся, а почернеют, — выкрикнул кто-то из толпы демонов. — Такие ещё падшими называются. Или проклятыми.
— Так, может, изловим живьём, затем это, как его… опробуем да поглядим, чегой с нею сделается? — резонно предложил тучный гипарх. — На кой зазря глотки в споре драть-то?
— Наш бочкообразный краснобай истину глаголет, — сразу подхватил идею Эквион. — Вызываюсь добровольцем! Что скажешь, братец Нокс?
— А вдруг у вас после неё тоже чёй-нить почернеет или отвалится, благородный агонист? — задумчиво спросил тучный гипарх. — Не боязно?
— Ты чего несёшь, пузан? Страх мне неведом! Уяснил, коломес рогатый? — с напускным гневом вскричал Эквион, однако сразу смягчился и с лёгкой ноткой смущения продолжил: — Но, если подумать, может и не стоит лишний раз гневить лунную богиню и мараться об это греховное порождение Света, вводящее чистые души воинов священного войска Тьмы в плотское искушение своими загадочными прелестями. Прирежем, как есть, и дело с концом! Нокс, чего ты молчишь-то? Неужто эта крылатая ведьма тебя околдовала?
Архангел Виктория взирала на окружавших её демонов с нескрываемой яростью и отвращением, но её горделивая осанка не выдавала ни