– Значит, именно сюда стремился караконджул, – констатировал Петр.
– Очевидно, – ответил Николай Васильевич.
– Но зачем?
– Вряд ли его намерения были благими.
– Смотрите, на двери есть какие-то письмена! – привлек их внимание Юсуф-бей. – Я могу попробовать их перевести…
– Этим займусь я, – оборвал его Корсаков-старший.
– Но эта задача… – обиженно начал осман.
– Вашей задачей было сохранить жизнь моего сына, – процедил Николай Васильевич. – Вы с нею не справились. В этих надписях может скрываться способ изгнания караконджула. В таком случае от них будут зависеть уже наши жизни. Простите, но доверить вам еще и это я не готов.
– Да, конечно, – скромно потупил взор Юсуф-бей. Однако Владимир уловил нотки самодовольства в голосе османа, а всевидящий взор услужливо дорисовал сокрытую от его родных ухмылку.
Казаки наблюдали за спорщиками, не понимая ни единого слова по-французски, хотя и догадывались, что разговор идет о дальнейших планах. Но сама манера держаться каждого из них не требовала перевода. Корсаков-старший – злой, непреклонный. Юсуф – услужливый, внимательный.
– Но от помощи я все-таки не откажусь, – постарался смягчить резкость Корсаков-старший. – Далее, пока мы осматриваем святилище, необходимо будет занять оборону. Раз это логово караконджула, то он обязан сюда вернуться, и мне бы не хотелось пропустить момент, когда это произойдет. Казаков мало, один – так вообще серьезно ранен.
– Предоставь это мне, – решительно заявил Петр. – Если эта тварь появится… – Он попытался продолжить, не смог – перехватило дыхание, однако затем все же собрался с мыслями и закончил: – Я сдеру с нее шкуру. За Володю. И казаков расставлю так, чтобы они не пропустили возвращение караконджула.
Николай замолчал, погруженный в свои мысли. Он смотрел на спокойную уверенность Юсуфа. Мрачную готовность Петра, жаждущего поквитаться с тварью за брата. На казаков, присматривающих за Чижом, которому с каждой минутой становилось все хуже и хуже. Сейчас или никогда.
– Хорошо, – решился Корсаков-старший. – Но с казаками я переговорю сам.
– Приступлю к осмотру, чтобы не мешать вам, – кивнул Юсуф и, взяв фонарь, отправился к святилищу. Корсаковы же присоединились к заметно нервничающему отряду.
– Николай Васильевич, о чем вы спорили? Что этот нехристь делает? – подозрительно спросил Белов, наблюдая за манипуляциями турка, который изучал отвратительные барельефы.
– На этих узорах могут быть подсказки, которые помогут нам покончить с чудовищем, – спокойно пояснил Корсаков-старший. – Нам с Юсуфом предстоит их изучить.
– Это ж бесовство какое-то! – возмутился урядник.
– Ну так и мы столкнулись не с обычным мясником из плоти и крови, неужели ты до сих пор не понял?
– Понял, не дурак, – парировал Белов. – Но чтоб от энтого турку довериться? Увольте! Эвон как прилип, жуть свою разглядывает.
– Именно поэтому будет тебе отдельная команда. – Хоть Юсуф и не знал русского, Николай Васильевич все равно стал говорить тише. – Петра я оставляю за главного. Делайте, как он скажет. Надо будет стрелять – стреляйте. Надо будет бежать – бегите.
– Стрелять тут опасно, – тихо возразил Овсеюк. – Не ровен час, погребем тут сами себя.
– Может быть, – усмехнулся Корсаков – стар – ший и указал на святилище. – Однако сдается мне, что пока строили это уродство, грохот здесь стоял такой, что ни одно ружье не сравнится. А теперь главное: осману я больше не доверяю. Мы с Петром будем за ним присматривать, и если что… Не церемоньтесь.
– Это мы завсегда, – довольно протянул Белов. – Значит, мы с сынком вашим на стреме стоим, турка по стенкам шарит. А вы как же?
– А я тоже пойду по стенкам шарить, – ответил Корсаков-старший. – И, уж поверь, если найду там средство от этой напасти – то заставлю ее заплатить. И за твоих бойцов. И за своего сына. Занимайте позиции, так, чтобы и друг друга видеть, и в пещере движение не пропустить.
– Сделаем, – кивнул урядник. Они с Овсеюком спрятали тяжело дышащего Чижа за кучу сталагмитов, вкопали в землю по периметру святилища еще несколько импровизированных факелов, образовав конус света, и присели с ружьями на изготовку.
Николай Васильевич довольно кивнул, а затем порывисто прижал к себе сына и прошептал:
– Будь начеку. Задача у тебя сложная – и тварь ждать, и за казаками присматривать, и, в случае чего, на Юсуфа поглядывать. Но я в тебе не сомневаюсь.
– Спасибо, па… – начал Петр, но Корсаков-старший оборвал его:
– Слушай дальше! Володька погиб. Кроме тебя, у нас с матерью никого не осталось. Поэтому, если поймешь, что все плохою – не раздумывай, не геройствуй. Беги. Живи. Расскажешь обо всем, что видел… – Он на секунду задумался, а затем продолжил: – Дяде и матери. Вместе придумаете, что делать дальше. Как за нас отомстить.
– Я не собираюсь… – гневно начал Петр, однако отец с силой сжал его плечо и сказал:
– Это приказ. Приказы мы обсуждаем?
– Нет, – покачал головой Петр.
– Вот и молодец!
Корсаков-старший ободряюще улыбнулся сыну, а затем развернулся и присоединился к Юсуфу у святилища. Осман кинул на него быстрый взгляд через плечо, но говорить ничего не стал, вернувшись к разглядыванию барельефов.
– Нашли что-нибудь интересное? – спросил Николай Васильевич.
– Если не считать интересными все известные человечеству виды смертоубийств и извращений, то нет, – отозвался осман. – Правильнее было бы спросить, нашел ли я что-нибудь полезное.
– Сейчас не время для софизма, – поморщился Корсаков-старший. – Итак?
– Мне кажется, что ответ сокрыт на двери, – ответил Юсуф. – Хотя разобрать текст сложно. Одно предложение, кажется, на фракийском, затем ломаная латынь, потом греческий. Это весьма странно. Необыкновенно. Конечно, все эти цивилизации оставили здесь след, но не одновременно же…
– Здесь не может быть ничего обыкновенного, ведь этого места вообще не должно здесь существовать, – сказал Николай Васильевич, а затем хмуро покосился на собеседника: – Кстати, Юсуф-бей, вы же не забыли свою клятву?
– Нет, эфенди, я не дам даже волосу упасть с вашей головы, – пообещал осман.
Корсаков-старший подошел к двери и осветил ее своим фонарем. Юсуф был прав – створка была исписана словами на десятках разных языков. Носители некоторых просто не могли оказаться в Болгарии – ни в древности, ни в современности, и уж тем более не в затерянной среди гор пещере. Единственным объяснением могла служить дверь. Николай Васильевич очень сомневался, что за ней таится просто очередной тоннель. Его пальцы скользнули по письменам, выщербленным в каменной плите. Разбирать смысл послания было чертовски сложно – мозг отказывался одновременно переводить и соединять слова, начертанные