До прибытия беженцев оставалось всего два дня, и хотя в интернете поднялась буча, никто не ожидал чего-то подобного. Меня разбудили уведомления – телефон обошел ночную блокировку, сочтя их достаточно важными, – и я долго пялился в экран, не зная, что делать. А потом понял. Нужно было пойти туда и увидеть все своими глазами.
На ужин Вилмар готовил бобы, и сон превратил чеснок с дымком в мерзкий привкус, поэтому я бросился чистить зубы, попутно натягивая одежду. Все еще сонный, я задел локтем дедушкин «телефонный столик» в коридоре, опрокинув миску с ключами, ручками, масками и прочей мелочовкой. На грохот в коридор выбрались Милена с Вилмаром; я ввел их в курс дела, показав трансляцию из мэрии, и они тоже отправились одеваться.
Зато не пришлось ехать одному по пустым темным улицам. Свет велосипедных фар скакал по фасадам домов, а тишину нарушал лишь шорох колес и наше дыхание.
На Олив-авеню мы остановились: над холмом за эстакадой клубился дым, подсвеченный красно-синими отблесками мигалок.
– Твою ж мать, – с чувством сказала Милена.
Дело в чем: никто не жег кресты уже очень давно. Я в жизни не сталкивался с подобным. Да никто не сталкивался – ни лично, ни даже через сарафанное радио. Я знал, что несколько лет назад в преддверии выборов Беннет они начали возникать снова – ну и до сих пор вспыхивали единично, когда нацики из какого-нибудь техасского Мухосранска в очередной раз обижались на молодежь.
Но теперь крест горел у здания мэрии в Бербанке.
– Почему его до сих пор не потушили? – спросил я, кивнув на пожарных, которые просто стояли со шлангом в руках.
– Магний, – раздался голос поблизости. Говорил парень примерно моего возраста. Смутно знакомый – может, брат одноклассника? В Бербанке было полно таких вот смутно знакомых лиц. – Набивают им кресты, вот они так ярко и полыхают. И взрываются при контакте с водой.
– Господи.
Парень пожал плечами.
– Зато эффективно, что уж говорить.
– Жесть. – Я отошел подальше. И так не хотелось подходить к этой штуке, а уж зная, что она может в любой момент взорваться и осыпать меня пылающим магнием…
Сжигание крестов – явление старое, но не устаревшее. Пусть я и был белым, пусть и находился в Калифорнии, а не на юге, крест пугал просто до чертиков. Будто обладал своей магией, и далеко не хорошей. Неудивительно, что их жгли. При виде горящего креста все инстинкты так и вопили бежать и не возвращаться.
Пожарные оттеснили нас за барьер, затем сгрузили с пожарной машины большую цистерну с надписью «Огнетушитель порошковый специальный (класс D)» на боку. У цистерны встали двое пожарных в бронированных защитных костюмах, снабженных кислородом, и прикрылись тяжелыми металлическими щитами. С огнем они явно не играли. Вскоре огонь окутало облако дымящейся пены, шипящей и брызгающей при попадании. Через несколько минут крест был потушен.
В наступившей темноте перед глазами заплясали пятна, и я запоздало подумал, что не стоило пялиться на горящий магний. Постепенно шипение угасающего пламени стихло, и воцарилась тишина. В ней раздавалось неровное, судорожное дыхание; обернувшись, я увидел рыдающего темнокожего парня примерно моего возраста. По искаженному мукой лицу рекой лились слезы.
За гримасой боли я не сразу узнал его.
– Дэйв?
Подняв голову, он вытер сопли и стер слезы со щек.
– Привет, Брукс, – прохрипел он. Похлопав по карманам, я отыскал платок, который мама научила меня носить с собой на случай газовой атаки, и протянул ему. Дэйв, поблагодарив меня, высморкался, а когда я обнял его, поддавшись порыву, замер, но в итоге крепко обнял в ответ.
– Ты как, нормально? – спросил я. От него пахло гашишным маслом и хозяйственным мылом.
– А, – сказал он. – Нормально, наверное. – И снова расплакался. Я обнял его крепче. Поймав взгляд подошедших Вилмара и Милены, одними губами прошептал, что все нормально, хотя сильно сомневался на этот счет. Они отошли.
Наконец мне удалось отвести Дэйва к зданию мэрии, и мы сели там на ступеньках. Обняв его за плечи, я слушал, как постепенно выравнивается его дыхание.
– Можем просто помолчать, – сказал я. – Но если хочешь выговориться, я рядом.
Он шмыгнул носом.
– Да я не знаю, что говорить, если честно. Я просто взглянул на этот крест, и меня будто, не знаю, под дых ударили. – Он задумался. – Нет, не так. В самое сердце. – Он вытер глаза и еще разок высморкался, постепенно беря себя в руки. – Черт. Что это за представление такое, а?
– Эм, Дэйв… – начал я.
– Что?
– Да ничего, просто… сам понимаешь, горящий крест, а ты…
– Ну да, это понятно. Бабушка с дедушкой мне об этом рассказывали, да и родители тоже. Но для меня это были просто страшилки. Я понимаю, расизма до сих пор хоть отбавляй, но Клан? Твою мать, да это как огров из сказки бояться! На дворе 2036-й, не 1955-й. Ну, видимо, до сих пор вот остались.
– Да, видимо. Если честно, не представляю, каково сейчас тебе, но когда я увидел горящий крест… впечатление он оставляет, конечно, серьезное. В худшем смысле слова. Ну для того он и нужен, согласись? Запугать.
– Да уж. – Он встал, отряхивая ладони. – Я постираю и верну, – сказал он, махнув зажатым в кулак платочком.
– Оставь себе, у меня их много. Проводить до дома?
– Я ночую у Армена. Поэтому и успел сюда добежать. – Армен жил с мамой на соседней от мэрии улице, но место в школе Берроуз получил по отцовской прописке.
– Уверен? Могу подкинуть, не далеко.
Он покачал головой, вытирая ладони о штаны. Печально мне улыбнулся.
– Не надо, Брукс. Дойду уж. Спасибо. Платок потом верну.
– Не надо.
– А, точно, ты же сказал. – Он отошел, а потом оглянулся через плечо. – Спасибо, Брукс.
– Береги себя, Дэйв. – Он ушел, держась подальше от обугленных останков креста. Толпа к этому времени почти разошлась, но Милена с Вилмаром меня дождались и сейчас подошли с велосипедами. Вилмар катил заодно и мой.
– О, а я про него забыл. – Я оставил велосипед на стойке и отошел от него, заметив Дэйва.
– Ничего. Как он, держится? – Вилмар дернул подбородком с ямочкой в сторону Дэйва.
– Типа того, – ответил я.
Мы проводили удаляющегося Дэйва взглядом и снова посмотрели на тлеющий