Панкратка выхватил из кабины заводную ручку, размахнулся, целясь Ваське в рыжую голову. Тот отскочил, поднял, защищаясь, руку с зажатой в ней грязной тряпкой.
– Ты что, сбесился?
– Если с твоего поганого языка сойдет хоть слово о маме – голову надвое раскрою.
– Цаца она, да? – Васька зашел на другую сторону трактора и замолчал.
На другой день Васька, заливая в бак горючее, поймал взглядом хмурое Панкраткино лицо, спросил:
– Все сопуратишься? Вредный ты… Возьми ведро. – Закрутил пробку бака, спрыгнул на землю. – Ты, верно, хотел треснуть меня по голове?
– Скажи еще разок – спытаешь.
– Не скажу. Не из-за того, что тебя убоялся. Если бы о моей матери… Я бы тоже. Вот. А главным при тракторе все-таки буду я.
Больше у них стычек не было.
За несколько дней до начала учебы мать отправила его домой. Надо в школу собраться. С неохотой уезжал он с полевого стана.
А дома бабушка ругается:
– Ты о чем думаешь-то, Панка? Ни грибов у нас, ни ягод. Чем зимой кормиться будем?
– Вечно ты шум поднимаешь, – сказал ей Панка. – Помнишь, из-за коровы…
– Что из-за коровы? Наревелась, наплакалась, что и говорить. И хватили бы лиха, кабы не Христя, дай ей бог здоровья и долгого веку.
Когда Христя, на удивление всем, вышла замуж за Яковлева и собралась переезжать в район, она сама пришла к бабушке и предложила обменять корову. Ей корова теперь не нужна, держать негде, продавать придется, а продавать дойную на мясо – грех великий.
– Натаскаю тебе грибов и ягод, – пообещал Панка.
Сходил к Андрюхе и Баирке. Вместе в лесу веселее. Сговорились идти рано утром.
На рассвете Панкратка разбудил Акимку. Поели на скорую руку и отправились к Андрюхе. На улице встретили тетку Ульяну.
– Никак в лес, ребятки? Возьмите с собой мою Агнейку.
– Пускай идет. Мы возле Андрюхи подождем.
Андрюха уже собрался, едва подошли к дому – выскочил на улицу, размахивая лукошком. Услышав, что надо подождать Агнейку, скосоротился:
– Надо было тебе ее брать! Девчонка, к тому же вредная.
– С кем же ей идти? – спросил Панкратка.
– А пусть хоть совсем не ходит!
– Так нельзя… На зиму каждому запастись надо.
Пока они так перепирались, подошла и Агнейка. Была она на год с небольшим младше Панкратки, но за это лето вытянулась в росте. Старый сарафанчик стал ей коротким, не закрывал и колен, от этого она выглядела особенно нескладно-долговязой. Андрюха засмеялся:
– Ишь вышагивает. Цапля…
Агнейка услышала и в долгу не осталась:
– А ты, Андрюха, немытое ухо, толстое брюхо.
С презрением сплюнув себе под ноги, Андрюха пошел по улице.
Было прохладно. Трава под заборами была густо покрыта мелкой росой и казалась поседевшей. Короткий сарафанчик, видимо, плохо грел Агнейку, она поеживалась, подергивала узкими плечиками, брякала ведром, перебрасывая его из руки в руку. Панкратке стало жаль ее.
– Вот взойдет солнце и тепло будет.
– Без тебя знаю, – ответила она. – Не первый раз в лес иду.
Солнце выплыло из-за гор, когда спускались к Бормотухе. Золотые блики заплясали на стремнине речки, радужными переливами засияла роса на траве, и легкий, едва видимый парок поплыл над землею.
Баирка ждал их у ворот своего дома. Рядом с ним с туеском в руках стояла Вера. У Баирки было виноватое лицо.
– Такое дело, ребята… Моя сестренка у тетки Дулмы на отаре. А дядя Сергей в район поехал и попросил, чтобы вот она, Вера, у нас побыла.
– И ты хочешь эту соплюху с собой тащить? – вскипел Андрюха.
– Я не соплюха! – сердито сказала девочка. – Я пойду с вами. Хочу ягоды брать.
– Не будешь брать! Не пойдешь! – Андрюха повернулся к Панкратке: – Почему молчишь?
А Панкратка смотрел на Баирку, на девочку. Баирке что делать? Или бери Веру с собой, или оставайся дома. И так и этак плохо… А Вера глазенки вылупила, взглядом ему, Панкратке, прямо-таки в душу ввинчивается, будто чувствует, что все сейчас от его слова зависит. Панкратка махнул рукой:
– Чего там, пошли все вместе.
Баирка взял Веру за руку, потащил за собой. Словно оправдываясь перед ребятами, он проговорил:
– Я знаю, где смородина растет. Во какая, каждая ягодка в коровий глаз, как кисть – так пригоршня.
– Будто мы не знаем! – все еще сердился Андрюха.
– Эту не знаете. Эта близко. Все дальше идут, а эта остается, мне батя показал.
Сначала шли по берегу речки. Почти сразу же за селом среди зарослей тальника стали попадаться могучие кусты черемухи. В иные годы их ветви тяжело обвисали от ягод, но нынче урожай был не очень хороший. И все же, соображал Панкратка, черемуху брать можно. После занятий в школе походить сюда вместе с Акимкой, и бабушке будет с чем стряпать пироги.
Дальше дорога круто повернула к горам. Тальник постепенно сменился березняком и осинником. Листву уже прихватило желтизной, но трава, заросли малины были еще по-летнему зелеными. Заросли малины подступали временами к самой дороге, и среди резной листвы влажно сверкали не обсохшие от росы рубиновые ягоды. Сначала Агнейка, потом и Вера начали на ходу рвать ягоды. И сразу же отстали.
– Ну вот, начинается, – проворчал Андрюха. – Говорил же вам!
Баирка оглянулся, хмуро посмотрел на Веру. Она поняла, что отставать нельзя, перестала хватать ягоды. Задирая ее, Акимка сказал:
– Оставайся пастись тут. На обратном пути захватим.
– Молчи, – сказал Панкратка брату. – Сам давно ли таким был…
Затравеневшая дорога привела на старую вырубку. Земля между черными, обгорелыми пнями была покрыта ковром брусничника, унизанного ярко-красными ягодами. Присели передохнуть, и Панкратка набрал горсть брусники. Ягоды еще не дошли, были белобоки и травянистыми на вкус. Но место это тоже стоит взять на заметку.
– Подоспеет ягода – сюда будем бегать, – сказал он, перебирая твердые ягоды.
– Не сильно набегаешь, – рассудительно заметил Баирка. – Школа, потом домашние задания. И хозяйство…
– А я, может быть, брошу учиться. – Эта мысль пришла Панкратке внезапно. – А что? Я трактористом буду. На это мне грамоты хватит. Вон Васька Плеснявый…
– Ты же летчиком хотел… – обиделся Акимка. – С Васькой сравниваешься!
– А что Васька? При чем тут Васька? За осень я ягод наберу, грибов припасу, орехов набью – ешь, пока пузо не лопнет.
– Ты парень, тебе что! – сказала Агнейка. – А вот мне… Мама говорит: дома сиди, одежки, обутки нету. А с чего я сидеть буду? Мне грамота нужна. В город поеду и в продавцы пойду.
– Конфетами торговать будешь, пряниками? – спросил Акимка и облизнул языком губы.
– Ага, ты придешь – тебе без денег отвешаю, – засмеялась Агнейка, оглядела всех веселыми глазами, подбоченилась, будто уже стояла