Представление подошло к концу, и толпа рассеялась. Артисты начали собираться, складывать инструменты и маски в телегу. А я всё стояла посреди дороги, потерявшись в воспоминаниях.
– Ты кого-то ждёшь?
Я вздрогнула, услышав грубую речь на южном диалекте провинции Чолладо. На меня смотрел смуглый юноша с необычными чертами лица. Под мышкой он держал узкий барабан.
– Нет, – сказала я и развернулась, чтобы уйти.
– Погоди, ты же недавно заселилась в «Красный фонарь»?
Тут мне вспомнилось, что мы и впрямь уже виделись. Это он прибежал в гостиницу с новостью об убийстве.
– Куда направляешься рано с утра? – бодро поинтересовался он.
Я смешалась, но всё же ответила:
– В столицу. В какую мне сторону?
– Мы сами туда собираемся, – сказал юноша, кивая на остальных артистов, уставших, но улыбчивых, и обратился к ним: – Не стоит ли её проводить?
Труппа была мужская, все в ярко-красных одеждах с золотыми поясами, в соломенной обуви, каждый с бамбуковой тростью в руках.
– Она может пойти с нами, если хочет, – прохрипел старый артист с седыми волосами, завязанными в высокий пучок. – По этим местам рыщет убийца. Девушке небезопасно ходить одной.
– Благодарю, – чопорно произнесла я, подозревая, что сама не доберусь до столицы без карты. – Это очень любезно с вашей стороны.
– Да, убийца рыщет, и до сих пор неизвестно, кто он, – проворчал один из артистов.
– Ты тоже его ищешь? – спросил другой. – Уверен, мы можем получить любую награду, если найдём убийцу.
– Ван обещает повышение статуса. Я устал развлекать придворных. Мне это надоело до мозга костей.
Вот, значит, что это за труппа. Они подчиняются Театральному ведомству и работают по найму в богатых домах и при дворе.
Тут мне в голову пришла свежая идея, и сердце быстрее заколотилось от волнения.
– Как тебя зовут? – спросила я, пожалуй, с чрезмерным энтузиазмом.
– Ёнхо, – ответил юноша.
– А меня Ыйчжон, – соврала я и уточнила, не удержавшись: – Вы все придворные артисты?
– Бродячие, но как-то раз рассмешили вана и теперь выступаем при дворе, когда он нас зовёт.
– А бывало такое, что вас звали в бывшую академию конфуцианства?
И можно ли мне как-то с вами туда пробраться?
– Раз-другой.
– Вы сейчас идёте туда развлекать вана?
– Нет, сегодня одному знатному господину исполняется шестьдесят, и нас позвали выступить на семейном празднике.
Меня охватило разочарование. Всё-таки придётся лезть через стену, как и собиралась. Возможно, живой из академии я не вернусь, но всё равно нет смысла искать убийцу, нет смысла вообще что-либо делать, пока не узнаю, там ли моя сестра.
– Тут не слишком далеко, – говорил Ёнхо, пока мы брели по дороге. – До столицы где-то полчаса. Ты же справишься? У тебя… у тебя сандалии в крови. Могу донести тебя на спине…
– Ни в коем случае! – рьяно вскрикнула я.
Он всплеснул руками, а другие артисты захихикали.
– Похоже, мы приютили дикую кошку, – прошептал один из них.
Постепенно их разговоры превратились для меня в монотонный шум. Мы приближались к высоким каменным стенам крепости, окружавшей Ханьян, столицу Чосона. На вход стояла очередь, и я нервно одёрнула юбку, занимая место в конце. Мне полагалось находиться в изгнании вместе с родственниками отца, ещё оставшимися в живых, на острове Чеджудо – далеко-далеко отсюда. Но похоже, родители всегда знали, что однажды нам придётся спасаться бегством. После моего рождения они подготовили фальшивые документы для нас с сестрой и передали нам в тот день, когда в наш дом вторглись чиновники из Ыйгымбу. Эта бумага была единственным, что хранилось у меня под одеждой, а не в походном мешке, и сейчас я её достала.
Стражник изучил мой поддельный документ и, удовлетворённый, махнул рукой на открытые ворота. Волна облегчения схлынула, как только я вошла в город. Он выглядел совсем не так, как я представляла, слушая завораживающие истории отца. Казалось, будто передо мной раскинулась разорённая войной пустошь.
На высокие деревянные колья были насажены отрубленные головы с выпученными глазами и торчащими наружу языками. Стражники собрались у стены, усердно стирая с неё краску. Размашистые надписи повторяли одно и то же: «Будь проклят ван Ёнсан-гун! Будь проклят ван Ёнсан-гун! Будь проклят ван Ёнсан-гун!» Чёрный дым застилал улицы города, погружая их в полумрак.
– Ты скоро привыкнешь к тому, что тебя окружает смерть, – тихо произнёс Ёнхо, перешагивая через брошенный на земле труп, и ухмыльнулся. – Добро пожаловать в Ханьян.
– Откуда этот дым? – спросила я.
Мы плутали по узким и грязным улицам, и через какое-то время Ёнхо показал на восток. Я повернулась и увидела огромный костёр на открытом дворе. Телеги, наполненные конфискованными книгами, разгружали прямо в пылающий огонь. Страницы чернели и съёживались, рассыпались пеплом, и пламя пожирало слова подобно ярости правителя, пожирающей государство. Я уже видела такое два года назад, когда запретили хангыль – алфавит, созданный ваном Седжоном. Хангыль всегда завораживал мою сестру. Ёнсан-гун запретил этот алфавит, чтобы избавиться от оскорбительных надписей в свой адрес, а ещё заставил всех грамотных жителей государства сдать по четыре рукописных образца, чтобы можно было опознать их по почерку.
– Ван накладывает запрет на хангыль,– произнёс Ёнхо, цитируя по памяти,– его изучение и преподавание. Все грамотные подданные государя обязаны обратиться в ведомство безопасности Хансонбу. Если вы знаете о грамотных соседях, не пришедших в ведомство, и не докладываете о них, – вы сами будете наказаны. Любой, кто воспользуется хангылем, будет обезглавлен, а любой, не доложивший об использовании хангыля, будет высечен сотню раз. Все книги, написанные на хангыле, будут уничтожены.
Я неотрывно смотрела на неистовое пламя, пока у меня не запершило в горле. В клубах чёрного дыма, что поднимался в небо, заволакивал его и удушал горожан, я видела воплощение деспотизма. Два года назад, когда мы наблюдали за такой же сценой, Суён стояла рядом со мной, и глаза её были полны ужаса. Она куда больше меня любила читать.
– Мы живём в страшные времена, – вздохнул Ёнхо. – В нашем веке правда считается преступлением. И ничего нельзя с этим поде…
Вдруг он схватил меня за руку и дёрнул к себе. По дороге шли несколько мужчин в багровых одеждах, и все прохожие расступались перед ними. Раздался пронзительный женский вопль.
– Опасайся их,– посоветовал Ёнхо, сжимая мои руки и с тревогой глядя мне в глаза.– Это чхэхонса, они ловят девушек для вана. Мы едва знакомы, но я не хочу, чтобы ты им попалась, – робко добавил он. – Тебе надо спрятаться.
– У меня нет на это времени, – холодно ответила я, пропустив мимо ушей его заботливые слова, и всмотрелась в