Идиллию нарушил резкий возглас офицера наблюдения:
— Господин контр-адмирал! — в его голосе явственно звучала тревога. — Фиксирую множественные контакты, выходящие из зоны помех на расстоянии двухсот двадцати тысяч километров!
Я мгновенно оказался рядом с ним:
— Уточните характер контактов.
— Военные корабли, господин контр-адмирал, — ответил офицер, его пальцы быстро работали с панелью управления, пытаясь получить больше информации. — Судя по сигнатурам — крейсера. Двенадцать единиц… нет, подтверждаю — ровно двенадцать боевых кораблей. Они движутся рассыпным строем прямо к нам!
Ледяной холод пробежал по моей спине. Это не могло быть совпадением.
— Полное сканирование, — приказал я. — Я хочу знать класс и тип каждого корабля.
— Выполняю, — кивнул офицер. — Их энергетические сигнатуры… — он запнулся. — Господин контр-адмирал, это «золотые» крейсера!
Я сжал челюсти. «Золотые» крейсера — корабли гарнизонных эскадр столичной системы, лучшие из лучших, оснащенные по последнему слову техники и укомплектованные отборными, а главное — верными Граусу экипажами.
— Не может быть, — выдохнула Таисия. — Они же должны быть в «Коломне»!
Офицер связи повернулся ко мне: — Господин контр-адмирал, головной корабль идентифицирован. Это тяжелый крейсер «Новороссийск».
Я быстро подошел к тактической карте, активируя детальное отображение приближающейся эскадры. На головном корабле — массивном тяжелом крейсере с характерным золотистым отливом корпуса — ясно виднелся идентификационный номер и название: «Новороссийск». А над изображением крейсера светилась информационная панель, и имя командира корабля горело на ней словно обвинительный приговор:
«Контр-адмирал ВКС Российской Империи Валериан Николаевич Суровцев».
Я почувствовал, как кровь отливает от лица. Валериан здесь, в столичной системе. Не в «Коломне», где мы его ожидали увидеть, а здесь, перекрывая нам путь с эскадрой «золотых» крейсеров.
— Они знали, — прошептала Тася. — Знали, что мы вернемся в «Новую Москву».
— Или предусмотрели такую возможность, — кивнул я. — В любом случае, мы попались.
Офицер связи снова повернулся ко мне:
— Господин контр-адмирал, с «Новороссийска» поступает запрос на прямую связь. Они хотят говорить лично с вами.
Я глубоко вздохнул, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Время блефа и уловок закончилось. Прятаться больше не имело смысла.
— Дайте добро, — скомандовал я. — И деактивируйте «хамелеон». Нет смысла притворяться рудовозом, когда тебя уже раскрыли.
На главном экране мостика появилось хорошо знакомое мне лицо — контр-адмирал Валериан Николаевич Суровцев, на сегодняшний момент один из самых преданных сторонников Грауса и… и мой бывший сокурсник. Его тонкие губы искривились в улыбке, которую многие в имперском флоте за его спиной называли «змеиным оскалом».
— Ну, здравствуй контр-адмирал, — произнес он с едва заметной ноткой торжества в голосе. — Давно мы с тобой не виделись. Всё, Шурик, добегался?
Глава 8
Место действия: столичная звездная система HD 35795, созвездие «Ориона».
Национальное название: «Новая Москва» — сектор контроля Российской Империи.
Нынешний статус: контролируется силами первого министра Птолемея Грауса.
Точка пространства: межзвездный переход «Новая Москва-Коломна».
Дата: 8 августа 2215 года.
Говорят, что в критические моменты время замедляется. Чушь. Время не меняет своего хода — меняется лишь наше восприятие. В ту секунду, когда на главном экране мостика появилось лицо Валериана Суровцева с его фирменной змеиной улыбкой, временной поток для меня не замедлился — он полностью остановился.
Я смотрел на его самодовольное лицо и мысленно пересчитывал свои ресурсы. У меня было два потрепанных корабля с уставшими экипажами, частично работающими системами вооружения и щитами, функционирующими в половину от номинала. У Суровцева — двенадцать идеально ухоженных крейсеров, с отлаженными боевыми системами и полным боезапасом.
Я на секунду прикрыл глаза, пытаясь осознать весь масштаб катастрофы. Валериан не должен был оказаться здесь. По перехваченной информации он со своей эскадрой направился в «Коломну», чтобы перехватить нас там. Весь расчет строился на том, что столичная система окажется менее защищенной. И вот результат — мы в идеальной ловушке.
Нужно было немедленно брать себя в руки. Я выпрямился в кресле, приняв самый непринужденный вид, на который был способен:
— Валериан Николаевич, — я позволил себе легкую улыбку, словно мы встретились на светском рауте, а не в преддверии боя, который, скорее всего, станет для меня последним. — Выглядишь хорошо. Золотые адмиральские погоны тебе к лицу.
— А ты все такой же, — хмыкнул Суровцев. — Шутишь даже на краю гибели.
— Дурная привычка, — я пожал плечами. — Еще с училища.
Краем глаза я заметил, как Таисия приблизилась и остановилась рядом с моим креслом, в поле зрения камеры. Суровцев тут же переключил внимание на нее:
— Ваше Императорское Высочество, — он слегка наклонил голову в формальном приветствии. — Для меня честь наконец-то увидеть вас лично. Ваши изображения не передают всей… царственности вашего облика.
Таисия едва заметно напряглась, но ее голос прозвучал спокойно и холодно:
— Контр-адмирал. Рада, что хотя бы в этой ситуации вы не забываете о протоколе. Жаль только, что ваша преданность этикету не распространяется на присягу законному императору.
Валериан улыбнулся еще шире — если такое вообще было возможно.
— Но я как раз предельно верен присяге, Ваше Высочество. Присяге Российской Империи и ее Конституции. Просто у нас с вами разное понимание законности.
Жила осторожно подошел ко мне и наклонился к уху:
— Александр Иванович, — прошептал он, — крейсера противника выстраиваются в боевой порядок. Два корабля выдвигаются с «флангов», перекрывая нам путь отступления. Они явно готовятся к полному окружению.
Я едва заметно кивнул, не отрывая взгляда от экрана. Нужно было тянуть время. Дать Бобу и его инженерам возможность подготовить системы к бою. Дать Пападакису возможность приблизиться к «Афине».
— Что-то мы увлеклись протоколом, Валериан, — сказал я, намеренно используя его имя без отчества. — Давай уж без церемоний. Все-таки были однокашниками, помнишь?
— Как это можно забыть, — Суровцев откинулся в своем командирском кресле. — Нахимовское училище у меня в сердце навсегда. Ты, я, Коршунов, Негодайло… Молодые идеалисты, мечтавшие покорять звезды под имперским флагом.
Перед моими глазами промелькнули воспоминания — огромные, светлые коридоры училища, идеально наглаженная форма, строевая подготовка, бесконечные тактические учения. Мы действительно были идеалистами, верящими в величие Российской Империи и святость присяги. Но со временем наши пути разошлись. Я продолжал служить идеалам, а Валериан… Валериан стал служить людям, воплощающим власть.
— Ты забыл Кирилла Садовникова, — заметил я.
— Намеренно забыл, — его улыбка