Я снял куртку, открыл шкаф и повесил ее на плечики К слову сказать, слишком тонкие, пластиковые, так что куртка норовила согнуть их и сползти вниз. Дверь в кабинет с шумом распахнулась. Из-за дверцы шкафа я не видел, кто это был.
— Есть кто? — пробасил знакомый голос. В первое мгновение я решил не двигаться, вдруг вошедший подумает, что за дверцей никого нет. Черт, ему же видно мои ноги!
— Чего? — Я выглянул из-за дверцы. На пороге стоял Миша.
— А, здорово! — Он удивился; может, и вправду не заметил бы, — Слышь, пойдем со мной, постоять просто.
Я закрыл дверцу шкафа и поспешил за ним, успев услышать, как куртка все-таки свалилась с плечиков.
* * *
Всего несколько шагов по коридору, и мы завернули в другой кабинет. Здесь нас уже ждали трое, среди них Леденцов, в расстегнутом пальто, с заспанной физиономией. Он поздоровался со мной за руку, но как будто и не обратил внимания.
— Заведи, там в коридоре стоит, охранник, — обратился он к Мише. Здоровяк вновь вывалился за дверь.
— Ты охранник? — До нас донесся его бас, а вот ответ был почти неслышным, но судя по всему, утвердительным. В кабинет вошел невысокий сухопарый юноша с большими серыми испуганными глазами, за ним Миша. Мы окружили паренька, все высокие, набычившиеся. Только Леденцов присел на краешек стола, закурил, пододвинул к себе пепельницу и, глядя куда-то в грязный пол под ногами юноши, спросил:
— Ты убитых знал?
— Нет…
— Чо ты врешь-то? — Миша надвинулся на парня.
— Ну видел их, но так чтоб знать, в смысле имена…
— Ты же бухал на их деньги, давай не включай нам тут! — процедил Леденцов, скривившись.
— Да нет, ничего такого…
— В смысле нет? Ты чо строишь из себя? — казалось, Миша сейчас раздавит парня.
— Ты охранник? — спросил Леденцов.
— Да.
— Вчера дежурил?
— Вчера нет, вчера дядя Паша…
— Блин, это другой. Миш, посмотри еще в коридоре.
Юношу сменил мужчина лет сорока — пятидесяти, ростом чуть повыше, телом пожилистее. Если в глазах паренька блестел испуг, то у этого во взгляде не было почти ничего. Полуопущенные веки, кровяные паутинки вокруг радужки. Он с трудом стоял на ногах. Похоже, его всю ночь держали в отделении.
— Ты охранник со стоянки?
— Так точно, господин начальник.
Леденцов поморщился, заглянул в бумаги на столе:
— Гурьев? — тот кивнул, и следователь продолжил: — С убитыми был знаком?
— Ну я же говорил уже…
— Мне не говорил.
— Знал Артура и жену его, ну детей тоже.
— Зачем угрохал их? — встрял Мишка. — Денег надо было?
— Вы чего! Я же сам вас вызвал! Зачем тогда… — Охранник выпучил красные глаза.
— Поздновато ты в полицию позвонил, через час после звонка от соседей Кутаховых, — заметил следователь, щурясь от дыма.
— Ну я же не знал, что уже вызвали…
— Чего ты там диспетчеру-то наплел?
— Я видел мужика в черной куртке, черной шапке, голые руки без перчаток, с рук кровью капало у него. Он так через весь тот двор прошел, я его из своей будки видел. Потом он за «КАМАЗ» зашел, и все, больше не видел я его.
— Далеко от тебя этот мужик прошел?
— Ну… метров двадцать… нет, тридцать…
— И ты сразу в полицию позвонил?
— Ну почти сразу…
— Зачем диспетчеру сказал, что убийцу видел?
— Я не так сказал.
— А у меня так записано. Почему ты вот в «скорую» не позвонил? Человек весь в крови — может, поранился?
Охранник некоторое время просто открывал и закрывал рот, не находя, что сказать. Я с омерзением заметил, какие у него зубы — неровные, коричнево-желтые.
— Приметы какие-нибудь заметил? — продолжил допрос Леденцов, изучая календарь на двери.
— Ну с меня ростом, шапка… черная, с надписью какой-то. Сам небритый.
— Интересно! А может, с бородой?
— Может, и так, начальник.
— Ботинки какие у него были? — спросил Леденцов с нехорошей улыбкой. Спросил — будто нож метнул. Я довольно отстраненно наблюдал за допросом, но сейчас удивился, что за идиотский вопрос! Неужели он, правда, надеется…
— Ботинки? Да не знаю… обычные… черные… нет, коричневые, на молнии.
— Опа! Какой ты глазастый! Тридцать метров, говоришь? Слушай сюда. У тебя две судимости, повесим все на тебя без проблем. Согласен?
— В смысле? Нет, господин начальник, я же сам позвонил…
— Давай рассказывай про того второго, а то в одиночку все четыре трупа потянешь у меня!
И орешек раскололся. Я позавидовал Леденцову. Он узнал имя этого мясника, его звали Рустам. Охранник стоянки был знаком с ним давно; судя по всему, сидели вместе. Гурьев помогал другу с работой, свел с семьей Кутаховых.
— Работы-то немного вроде было. Я и сам подряжался с ним. Мусор после ремонта вынести или еще чего. Рустам, конечно, больше там крутился. То и дело его видел, несет чинить в дом или из дома, стройматериал, наверное. Мешки всякие. Я его даже ночью там видел, уже думаю, не задумал ли он чего… хотя там у них и взять-го нечего, но он же дурак на самом деле.
— Он тебе конкретное что-нибудь говорил?
— Не помню, чтоб конкретно, но по пьяни всякое мог сказать, я не поручусь… Он про бабу эту говорил много, хотел ее того, даже мужа не боялся.
— Дальше. Про вчерашний день расскажи.
— Да все как я до этого говорил! Я и не знал, что Рустам у них был. Вижу — идет, голова болтается, пьяный в говно, я его окликнул сначала, а потом разглядел, что он весь… замарался. А Рустам ко мне башку повернул и ковыляет себе мимо… В говно, короче! Я к себе в будку от греха подальше спрятался и сидел там, потом додумался позвонить.
— Фору ему дал?
— Начальник…
Похоже, очередная палочка была у Леденцова в кармане, из таких палочек и складывается повышение. Главное тут — отличить палочку от мусора. Видимо, с этим у парня не было проблем, а ведь он на вид не старше меня. Впрочем, я ведь тоже понимаю, как все работает, просто не умею вертеться, что ли, даже не пытаюсь. Мне почти все равно. Ленка бы меня убила, если бы узнала!
Участие в допросе в роли декорации оказалось самым простым и непыльным занятием за весь день. Все остальное время работал я преимущественно ногами.
Краем уха услышал, что Леденцова зовут