Но все же я шел в приподнятом настроении, дав себе обещание, что как бы отец на меня ни орал, чем бы ни грозил, я буду сохранять невозмутимость и спокойствие. Пусть знает, что напугать меня или сломать не выйдет.
* * *
Отец, как обычно, сидел за столом в своем кабинете. Я здесь бывал нечасто, и это место мне не нравилось. Там всегда казалось, что все вокруг давит на тебя: и старинные шкафы, забитые монументальными трудами ученых и философов прошлого; и потемневшие от времени мягкие кресла, прошедшие через множество реконструкций и служившие нашей семье на протяжении многих веков; и темный, тяжелый, похожий на гроб рабочий стол отца, как всегда заваленный бумагами.
Отец, читавший какой-то документ, даже не оторвался от него, когда я вошел.
Как и должно, я стал напротив стола, заложил руки за спину и замер в ожидании, пока отец соизволит обратить на меня внимание.
Но он не спешил это делать — продолжал читать документ и лишь изредка стучал пальцами по поверхности стола.
Эту его привычку я помню с самого детства. Отец, когда размышлял, всегда тарабанил пальцами по столу, но учитывая, что пальцы, как и вся левая его кисть, были протезом или, скорее уж, роботизированной конечностью, звук ударов был глухим и тяжелым.
Отец никогда не рассказывал, как он потерял руку, но от ветеранов, старых воинов, покинувших службу в «Волчьей стае», я слышал несколько историй о том бое. Еще и Рикар частенько пугал меня страшилками, что отец, когда очень злился, хватал провинившегося этой рукой за шею, а затем его пальцы с легкостью раздавливали горло, ломали позвонки…
Может быть, из-за этого я так боялся этого звука, этих глухих ударов металлических пальцев по старому, покрытому многими слоями лака дереву. А еще именно эту дробь я слышал перед тем, как отец объявлял мне наказание.
Детские воспоминания нахлынули внезапно, и я вновь почувствовал себя маленьким мальчиком, нашкодившим и пойманным на горячем, который теперь стоял здесь в ожидании, пока отец решит, что делать дальше.
Отец вдруг перестал барабанить пальцами, отложил документ и вонзил в меня свой пронзительный, оценивающий взгляд.
— Сегодня ты получил желаемое?
Я разглядывал его лицо, пытаясь понять, насколько он зол, но так и не определив степень раздражения, не стал раздражать его еще сильнее своим молчанием и кивнул.
— Кажется, ты кое-что забыл сделать?
То, что должно было звучать как вопрос, звучало как утверждение или, скорее, обвинение.
Отец ждал, что я начну оправдываться, но я этого делать не стал.
— Что же? — с вызовом глядя ему в глаза, спросил я.
— Ты должен был принести клятву асессора!
— Насколько мне известно, клятву приносят добровольно и по своему желанию.
— А у тебя, значит, желания нет?
— Нет.
Наступила гробовая тишина, а затем вновь послышалась барабанная дробь. Отец глядел на меня, будто целясь, будто пытаясь взглядом просверлить меня.
— Тебе известно, какая у нас имеется проблема с домом Штерн? — спросил отец, продолжая неотрывно глядеть на меня.
— С домом Штерн? Насколько знаю, с ними у нас нет проблем. У дома Кракалис есть, между ними давние территориальные споры и…
— Значит, ты в курсе, — перебил меня отец, — а раз так, то ты должен понимать, чем угрожает тот факт, что сегодня Коннор Штерн получил титул рыцаря.
Он выжидающе глядел на меня, но я молчал.
— Говори! — приказал он.
— Скорее всего, Коннор Штерн, третий сын барона Штерна, получив титул рыцаря и возможность участвовать в сражениях за титул и территории, вызовет кого-то из дома Кракалис и попытается в бою добыть себе манор.
— Правильно, — кивнул отец, — а чем это грозит нам?
— Тем, что барон Кракалис разозлится. Ведь если бы не мы, Коннор не получил бы титул рыцаря и…
— Именно! Кракалис будет зол на меня! За то, что я позволил Коннору получить титул. А благодаря кому он его получил?
— Мне, — я вновь с вызовом поглядел на отца.
Отец откинулся на свое кресло.
— Хорошо, что ты все прекрасно понимаешь, — хмыкнул он.
В кабинете вновь воцарилась тишина.
— То, что ты не хочешь стать асессором, я могу понять, — наконец сказал он, — но у тебя нет иного выхода. И у меня тоже. Твой брат — наследник моего титула. Я не могу позволить себе роскошь дать вам повод для ссор. Именно для того, чтобы у вас никогда не возникло разногласий, ты должен отказаться от прав на титул. Ты должен стать его опорой и верным помощником…
— Я должен буду делать все, что должен делать граф Тирр, — перебил я отца, — а мой брат будет только пить и гулять, что он делает всегда. Правитель из него отвратительный, и ты это знаешь.
Отец громко грохнул кулаком по столу.
— Молчать! — заревел он.
Я закрыл рот и уставился в точку над головой отца, а он буравил меня злым взглядом несколько секунд.
— Может, ты прав. Может, правителем Рикар будет отвратительным, но потому-то ты и нужен мне в качестве асессора для него. Твой брат — воитель. Пока ты будешь заботиться о доме Тирр и его благополучии, твой брат сможет расширить наши территории…
— Я тоже воитель! И ничем не хуже его! — бросил я, с вызовом глядя на отца. — Я мог бы добыть нам новые территории!
— Значит, вот чего ты хочешь? Воинской славы и подвигов, — усмехнулся отец, а я понял, что эта его усмешка ничего хорошего для меня не предвещает. Скорее всего, я сам только что подал идею своему отцу, как лучше всего меня наказать.
Так оно и было.
— Что ж, воитель Лэнгрин, — в устах отца мое звание звучало, как оскорбление, — я дам тебе то, чего ты хочешь…
* * *
После того, как я покинул кабинет отца, возвращаться на пир мне совершенно не хотелось. Тем более что у меня теперь появились новые заботы и проблемы, решать которые нужно будет как можно быстрее. Желательно уже завтра утром. А раз так, то я направился в летний домик в графском парке, в котором жил каждое лето.
Я вошел в него, с раздражением стащил с себя праздничную одежду, бросил ее прямо на пол, а сам рухнул на кровать. В голове роились сотни