Но позволять им реализовать этот план никто не собирался.
Выбранная мною группа шахтерских мехов, состоящая из трех машин, спустилась с холма вниз, на несколько секунд исчезнув из обзора. Но это ненадолго, скоро они появятся…
— Направление 280, групповая цель. Три машины, — заявил я в тангетку.
— Принято, — отозвался Малок.
— Принято, — отозвалась и Ксанья.
Мы все трое остались стоять: зачем усложнять себе жизнь, ведь целиться на ходу будет намного сложнее, чем стрелять с места.
Первый противник появился, поднявшись на ближайшую дюну.
Он развил предельную скорость — его мех буквально бежал.
Я тут же взял его в прицел, прикинул упреждение и сделал залп.
Лазерные лучи ударили чуть выше, чем я планировал, начали жечь подобие брони на его груди.
Две спаренные пушки моего меха грохнули парой секунд позже. Я понял свою ошибку и чуть опустил прицел.
Снаряды угодили точно в ногу меху, оторвав ее, и вражеская машина завалилась на землю. Подняв облако песка и пыли, проехала несколько метров и замерла.
Если пилот после такого падения выжил — ему крупно повезло.
Я уже нацелился на вторую вражескую машину, но тут яркие лучи лазеров, бившие от меха Малока, буквально перерезали ногу меха, и тот грузно упал.
Третьего и последнего в этой группе разделывала Ксанья. Похоже, она забила на мой приказ и расстреливала меха в торс.
— Воитель Ксанья! Бить только по ногам! Повторяю! Только по ногам!
— Их слишком много! Мы не сможем…
— По ногам! — я уже не на шутку на нее разозлился. Мы и так оказались в непростой ситуации, а, точнее, попали в нее благодаря Гриллу, прикрывающему собственную задницу, и усугублять свое незавидное положение мне совершенно не хотелось. А вот Ксанье, похоже, было на все глубоко наплевать.
— Повторяю приказ! По ногам! — заорал я. — Как поняли?
— Принято, — с явной неохотой ответила Ксанья.
Впрочем, со своим противником она уже успела разобраться: он был не просто подбит, он был уничтожен. Ксанья вскрыла его, как орех, и одно из ее попаданий повредило реактор, поэтому даже прежде, чем шахтерский мех упал, реактор взорвался, разметав ошметки машины, в которой стоял, во все стороны.
Я выругался, но что-то исправить уже было нельзя.
Тем более что было не до того, потому что еще два шахтерских меха появились следом за первой троицей.
Я взял одного из них в прицел, и тут по моему меху прилетело несколько ракет.
Что? Откуда?
Долго искать того, кто их пустил, не пришлось: три аэроката кружили прямо над нами. Так понимаю, раньше эти маленькие маневренные машины использовались охраной комплекса для патрулирования окрестностей. Вооружение у них — обычно пулеметы, но эти аэрокаты почему-то имеют на борту еще и ракеты.
Я прицелился в одну из машин, словно зависшую в воздухе. Внешне они напоминали небольшие вагоны или контейнеры, снабженные по бокам четырьмя двигающимися в разных направлениях турбинами, за счет которых машины летали и маневрировали.
Яркий луч ударил точно в ее левый борт. Несколько мгновений казалось, что ровным счетом ничего не произошло, но затем аэрокат внезапно ушел в сторону, накренился и камнем полетел вниз. Он рухнул и практически сразу взорвался. Я этого уже не видел, так как бил пульсовыми лазерами по следующему.
Закончив с ним, я нацелился на последний аэрокат, который уже понял, чем для него закончится дело, поэтому развернулся и попытался улететь. Это сделать я не позволил.
Пусковая установка моего «Стервятника» дала залп на три ракеты. Все три тут же устремились к аэрокату. Как бы тот ни вилял, ни пытался от них уйти, ничего у него не получилось. Первая ракета настигла его и взорвалась. Следом воткнулись еще две, разорвав летающую машину на части прямо в воздухе.
Все, с этими назойливыми насекомыми закончили, можно было вновь переключиться на наземные цели.
Но тех двух мехов, что недавно взобрались на холм, уже не было — Ксанья и Малок с ними успели разобраться.
Причем разобраться правильным способом — отстрелить ноги.
Меж тем бросив взгляд на радар, я понял, что, несмотря на наши успехи, сложность ситуации только возрастает. К противникам подошло подкрепление: еще несколько мехов мчались на нас, а помимо них были карго-левитаторы, колесные и гусеничные грузовозы, на которые бунтовщики установили буровые лазеры, превратив в импровизированные самоходные орудия.
И сейчас десятки этих машин перли на нас в лобовую, пока шахтерские мехи обходили по бокам.
Я понял, что игры закончились. Взбунтовавшиеся пленники во что бы то ни стало хотели выбраться на свободу, и мы трое — единственная преграда на их пути. Они нас собирались уничтожить, бить, невзирая на собственные потери. Более того, воители-пленники душу готовы были отдать за то, чтобы заставить нас покинуть наши мехи и сесть в наши кресла. В таком случае у них был бы шанс не просто покинуть планету, а еще и нанести существенный урон дому Тирр, уничтожив как можно больше комплексов и складов с ресурсами. Если им после этого удастся сбежать, то на родине их примут как героев, а ради этого они готовы были на все, даже на самоубийственную атаку в лоб…
У нас троих был простой выбор: мы либо пытаемся и дальше сохранить добывающую технику (хотя непонятно, что при этом делать с грузовозами и как их обезвредить, при этом не уничтожив) и с большей вероятностью наши мехи при этом будут уничтожены, а мы сами, если выживем, будем наказаны, либо же начинаем сражаться всерьез. Мы выполним задачу и не пропустим противника, обезопасим ближайшие комплексы, но при этом уничтожим всех повстанцев и их технику. Да, скорее всего, нас в этом случае снова будет ждать наказание, ведь мы ослушались приказа лейтенанта и просто все разнесли, но… пошел он! Он поставил невыполнимую задачу, тем более для неполного кулака мехов.
Решено! Что будет — то будет.
— Внимание! Отмена приказа бить по ногам! — объявил я. — Работаем в полную силу!
— Воитель Лэнгрин! Какого черта ты творишь? — услышал я истошный вопль лейтенанта Грилла. Ну еще бы, я специально отдал приказ на общем канале, чтобы он его тоже слышал.
— У меня нет выбора! — заявил я. — Противников слишком много. Если ничего не предпринять — они прорвутся к космопорту!
— Я приказываю… — начал было он, но я просто вновь переключился на канал нашего кулака.
— Действуем!
— Принято!
Хоть Ксанья и