Великан Слава поблагодарил Тимку и погладил его. Но есть подношение не стал.
– Ему, наверное, не понравилась наша мышка, – грустно сказал Пушок. – Лизочка, ты – самая быстрая, так и быть, принеси для великанов настоящего свеженького снегиря, – того, что мама сегодня поймала.
Лиза презрительно хмыкнула и отвернулась, зато Тимка, Максик и Шипучка наперегонки бросились домой и притащили тушку снегиря. Царский подарок! Но снегиря ни великан Слава, ни великанша Маша тоже есть не спешили. «Они, видно, что-то другое любят», – лениво подумал Пушок и зевнул, его потянуло в сон. Других котят тоже разморило. После стольких впечатлений и сытной еды им всем, конечно, было не до игр. Они расползлись по углам и заснули. Когда малыши проснулись, Пушок показал им, сколько здесь интересных вещей.
Первым делом он показал канистру, через стенки которой просвечивала дурно-пахнущая жидкость.
– Бензин, – авторитетно сказал Пушок. – Что-то бензина меньше стало, пока мы спали, – заметил он с удивлением.
– Эх вы, растяпы! Вы спали, а Тимофей, как всегда, был настороже, – гордо ответил Тимка. – Я видел, как великан Слава наливал «это» в какую-то банку.
– Да-да, я тоже видела, – вставила задавака Лиза, а пугливые Максик и Шипучка ничего не сказали.
– Ну ладно, давайте посмотрим всё остальное, – по-хозяйски продолжил Пушок. – Это верёвочки, а это гвозди. А куда, интересно, все гвозди подевались? Почти ничего не осталось. Наверное, великаны их едят. Они же волшебники, вот и отказались от нормальной пищи – и от мышки, и от снегиря.
– Едят гвозди и пьют бензин, – глубокомысленно произнёс Тимка.
– И то, и другое – маловероятно. Так же, как и то, что они пьют чернила, например. Это было бы «ту мач», как говорят английские кошки, что означает: «Не слишком ли много они на себя берут, эти великаны, выдающие себя за волшебников?» – заносчиво сказала Лиза, а пугливые Марсик и Шипучка, как всегда, скромно промолчали. Никто спорить с Лизой не стал – какая разница, что едят и пьют волшебники? Ясно, что мышек и снегирей они не любят. Котята быстро забыли о бензине, о гвоздях, и уж конечно – о чернилах, они просто бегали и играли. Всё, что они видели в доме великана, было так захватывающе и интересно!
В общем, день прошёл на славу. Вечером к малышам присоединилась мама – красивая чёрная кошка с изумрудными глазами, светлым передничком и белыми сапожками на лапах. Великан Слава разрешил гостям остаться в мастерской и переночевать. И не только сегодня, но и завтра, и послезавтра… Засыпая, Пушок подумал: «Всё равно мы – свободные дикие кошки, а не какие-нибудь домашние… Мы ведь не у людей будем жить, а у самых настоящих лесных волшебников. А я обязательно стану охотником, когда вырасту».
Наутро Пушок проснулся раньше других. Мама-кошка с котятами ещё дремали, когда Пушок вышел из их нового дома – мастерской великана Славы. Ах, какая красота – снег, солнце, ёлка, вся в шарах и гирляндах! А под ёлкой – мышка, прямо как настоящая. Её можно трепать и подбрасывать, а ей – хоть бы что! С обычной мышкой поиграешь чуть-чуть, и она перестаёт бегать. Но с этой ничего не случается. Чудесная игрушка! «Это же подарок от Деда Мороза и Снегурочки! – подумал Пушок. – Буду с ней играть, а охотиться буду на настоящих. Всё-таки великан Слава и его великанша Маша – не просто волшебники, они и есть Дед Мороз и Снегурочка! Как здорово, что нам так повезло – теперь мы живём в доме Деда Мороза и Снегурочки! А где же ещё жить настоящим лесным диким кошкам?»
В заброшенном магазине
Я совсем одна. Лежу, запылённая, выцветшая на солнце, за мутным стеклом брошенного магазина. Моя замшевая шкурка, вышитая когда-то ярким восточным узором, совсем посветлела, приобрела неопределённый желтовато-серый оттенок, характерный для всех старых вещей.
Интересно, где моя половинка? Совсем недавно – год или два назад – она ещё откликалась. Она тогда лежала где-то в углу, под прилавком. А теперь молчит. Может, нет её или не осталось сил говорить? Или не хочет отвечать – что нового мы теперь можем сказать друг другу?
Когда я впервые попала сюда, здесь было «чисто и светло», по словам моей хозяйки. Она прямо так и говорила: «чисто и светло, как в рассказе Хемингуэя». Кто этот Хемингуэй – ума не приложу. В магазине продавались искусно изготовленные куклы для взрослых, небольшие картины, фарфоровые сувениры, старинные открытки, симпатичный прибалтийский трикотаж. Это были подарки по доступным ценам.
Наша хозяйка приходила с улицы и надевала нас – меня с моей половинкой. Мы были тогда яркие, весёлые, с высоким каблучком-платформой и совсем маленькие, как раз по размеру её небольших ножек. Ей исполнилось тогда лет пятьдесят, но она была ещё очень хорошенькая, почти как в молодые годы. Все отмечали, какая она милая, – и посетители, и покупатели, и её давние знакомые, которые иногда навещали нашу хозяйку в магазине. Особенно прекрасны были её добрые глаза с необыкновенно длинными ресницами.
А потом она стала болеть. Ей было трудно каждый день ходить на работу, и она передала все дела большой неопрятной сменщице Тане. Та вела дела хуже: в магазине теперь было грязновато, да и товар стал совсем неинтересный. Наша хозяйка иногда заходила сюда, надевала нас, и этот день был для нас праздником. А потом она совсем перестала наведываться в магазин.
Однажды Татьяна попыталась втиснуть в нас свои толстые, мясистые ноги. Мне было очень больно. Но мы ей тоже, видимо, не понравились, и она задвинула нас в дальний угол.
Шло время. Товары продавались всё хуже, и Татьяна громко заявила, что держать магазин невыгодно и она уходит.
Появились грубые, неряшливые рабочие, от которых пахло грязной одеждой, и унесли товар и часть прилавков. Один из них заметил нас, осмотрел, понял, что маленькие женские комнатные туфли ему совсем не нужны. И он ударом ноги зашвырнул нас подальше. Я осталась здесь, на свету, а моя половинка улетела в тёмный угол.
Потом приходили какие-то люди. Из их разговора я поняла, что хозяйка ещё помнит о нашем магазине. Почему же она не зайдёт, неужели мы ей совсем безразличны?
Стены торгового зала трескаются, потолок осыпается. Я видела, что сделали с соседним домом. Приехал грузовик с краном и огромным чугунным шаром на тросе. Он разбил и обрушил кирпичные стены этого здания. Наверное,