Васю он решил встретить на проходной. Зачем его гонять по коридорам? Тем более он действительно…ничем-то и не занят.
Поднялись к нему и сразу же приступили к делу. Вася достал большой блокнот, раскрыл его на середине, на свободной странице, взял в руку хорошо заточенный карандаш и начал задавать вопросы.
– Так, Ахмад, мне бы для начала получить список тех, кто точно берёт взятки на этом заводе, чтобы нам время лишнего не терять. Следя за честными людьми.
Ахмад хмыкнул и сказал:
– Да, я вот вчера тоже Паше Ивлеву говорил, что честных там, скорее всего, в руководстве уже и не осталось.
– Но, тем не менее, подозрения подозрениями, а нужна твёрдая уверенность, – сказал Баранов.
– Ну давай тогда так, по ком твёрдая уверенность. Вот, записывай тогда: начальник первого цеха. Также совал мне взятку начальник второго цеха, и то же самое могу сказать по начальнику третьего цеха. Когда я пришёл с проверкой, по его мрачному взгляду понял, что он не сунул мне взятку только потому, что уже знал, что я в первом и втором цеху от взяток отказался.
Главный механик Колпаков последние полгода сорит деньгами направо и налево. Мне только и рассказывали, когда я там еще работал, в каком новом ресторане его видели вчера или позавчера. Думаю, с ним тоже всё понятно, тем более интересный факт: несколько раз видел его в компании с Вагановичем, и очень душевно они между собой общались.
– Ну так это очень даже неплохо! – воодушевлённо сказал Вася.
Пометив всё, что ему рассказал Ахмад, спросил:
– Так это всё или ещё есть какая-то уверенность по другим персонажам?
– Есть, конечно, – скривил губы Ахмад от неприятных воспоминаний. –Да даже и сам директор… Я к нему пришел, едва мне взятку первую сунуть попытались. Стал ему жаловаться, понадеялся, что он какие-то меры к взяточникам примет. А он начал тут же усиленно делать вид, что вообще не понимает, о чём я ему говорю. Вот скажи, разве честный директор будет уклоняться от разбирательства в отношении попытки дать взятку? Человеку, которого он сам назначил на должность, которая требует проверять почти всех на заводе?
– Ну да, согласен, – сказал Баранов, – честный человек вряд ли будет, разве что совсем уж зашуганный, но разве директор может быть зашуганным? Он же главным лицом на заводе является.
– То-то и оно, – согласился с ним Ахмад.
– Так, тогда у меня ещё один вопрос есть, – сказал Баранов, – расскажи-ка мне, кто с кем там больше всего дружит и общается, а также кто склонен сплетни распускать. Или, например, может лишнего взболтнуть, рисуясь перед красивой девушкой…
– Ага, – сказал Ахмад, – понятно. Сейчас…
Он посидел пару минут в тишине. Майор милиции отнёсся к этому с полным пониманием. А потом он начал расписывать, кто отвечает заданным Василием критериям. И вроде бы недолго он на заводе проработал, на самом-то деле, но как человек наблюдательный, запомнил столько, что понесло его так, что Баранов к концу их беседы уже три страницы мелким почерком карандашом исписал.
Ахмад в конце концов не выдержал, спросил его:
– А почему карандашом-то, не ручкой шариковой?
– Да как-то сложилась у меня такая привычка, – смущённо сказал Вася, – вроде как мне удачу это приносит в расследовании дел.
– А, ну если это работающая примета, то дело хорошее. – согласился Ахмад.
***
УВД Пролетарского района г. Москвы.
Вася был очень доволен разговором, который состоялся у него с Ахмадом. И главное, что вовремя успел к нему сбегать, получил нужную информацию, а то Люба уже почти неделю на заводе, а результатов практически ноль.
А через час буквально уже и заседание, на котором начальник ОБХСС подполковник Градов будет результатов каких-то первых требовать. А ещё, как назло, Сауляк, их начальник отделения, гад ещё тот, решил зачем-то в это дело влезть, и тоже пообещал прийти на это заседание. А Любаша, она ж такая – товарищ нестойкий, чуть что, на погоны смотрит и в осадок выпадает.
Так что вполне может сложиться впечатление у начальства, что она там вообще ничего не делает и ерундой они занимаются, вместо того чтобы дело делать, а тут уже есть такая интересная информация непосредственно от человека, что на заводе долго работал.
Единственное, что, учитывая просьбу Ивлева, во всё это дело его отчима не вмешивать, придётся ссылаться на то, что человек, который всё это рассказал, потребовал никак его не освещать, мол, работает ещё на заводе, боится поэтому. Есть надежда, что руководство с пониманием отнесётся.
Перед заседанием Вася ещё посидел с полчасика, поработал с той информацией, что от Ахмада получил, структурировал её. Вот теперь уже можно и хоть что-то интересное представить на заседании.
– Ну что? – спросил Градов начальственно, едва они все собрались. – Как у вас с этим «Серпом и молотом» за прошедшие пять дней? Есть уже о чём отчитаться?
– Пока что, товарищ полковник, идёт фаза внедрения, чтобы получить первые результаты. Наша агент Любовь Миронова активно общается с сотрудниками завода, делает всё, чтобы воспринимали её уже привычно, как постоянного сотрудника.
На данном этапе мы осторожничаем, в том числе исходя из моего собственного опыта внедрения на одном заводе, когда я в Святославле работал под прикрытием. Я тогда не послушал умных людей, начал активничать слишком рано. В итоге оказался в больнице после удара в подворотне кирпичом по голове.
Люба аж испуганно раскрыла глаза широко, как услышала то, что сказал Вася, но он специально это сделал. Как раз и надеялся на такую реакцию. Всё никак не мог забыть, как она едва не завалила прошлое дело с теми мошенниками, что золотые монеты подделывали. А почему? Потому что расслабилась. Перестала осторожничать. Вот пусть она теперь, послушав этот поучительный рассказ, поймёт, что они не в бирюльки играют.
– Согласен с вами, – кивнул Градов. – Пять дней слишком мало для того, чтобы предпринимать какие-то активные действия – рискованно. Ну а что по поводу намёток на активные действия, когда время придет? Есть уже что-то?
– Да, товарищ полковник, – тут же затараторил Вася. – Судя по одной добытой информации, весь этот завод состоит из взяточников