Но, увы… Разве можно предсказать, как закончатся отношения, которые всегда начинаются красиво и романтично? Кому-то везёт и брак сохраняется долгие годы, иногда — навсегда, другим — везёт меньше, и никто заранее не сможет сказать, какой именно попался человек им на пути.
— Нина, ты должна понимать, что любые отношения — это как кот в мешке, — заговорила я снова. — Это как лотерея: или повезёт, или — нет. Никто предугадать, какой билет вытащил не сможет: счастливый или же наоборот. Только спустя время мы начинаем выползать из тумана любви, слезать с единорога, который весело катал обоих, и видеть то, что раньше глаза предпочитали не замечать: минусы другого. А они есть у всех. И мы с тобой — тоже не подарки от дедушки Мороза. Да никто — не подарки. И это нормально. Но дело в том, что некоторые черты характеры могут стать для нас неприемлемыми. Мы не можем их принять в другом человеке, смириться с ними. Переделать никого тоже не выходит, как ни пытайся. И тогда начинаются проблемы, скандалы. И если эти проблемы не решить вовремя, начинается охлаждение, отдаление друг от друга, а в конце концов это заканчивается разрывом или изменами. Я не могу сказать точно, в чём мы с папой ошиблись. Но, прошу тебя, не кори нас за это всё — у нас просто что-то не получилось. И не проецируй нашу ситуацию на себя и своё будущее. Может, ты встретишь мужчину хорошего, который тебя обижать не будет. Может, ты будешь умнее, чем я. Наши дети и должны быть умнее нас, так что я верю, что ты сможешь иначе. Не стоит говорить, что никому доверять даже не попробуешь… Доверять надо, но, конечно, с умом, и не смешивать свою жизнь с нашими. Ты иди, поспи, подумай об этом всём в другом ключе. Постарайся нас понять и не винить, нам с папой тоже очень тяжело.
— Ладно, — кивнула она. Я видела, что моя девочка вникает в сказанное мной, и, возможно, когда остынет, перестанет столь категорично отказываться от брака. В конце концов, у неё действительно может выйти всё лучше, чем у меня…. — Но на папу я все равно злая!
— Это нормально в такой ситуации… Но постарайся все же принять и отпустить её.
— Легко сказать…. Да трудно сделать, — хмыкнула Нина, выходя из-за стола.
— Ну, и мне нелегко. Но надо жить как-то дальше…
Звонок на телефон прервал наш диалог.
— Да, — ответила я.
На том конце провода была Оля, моя сестра:
— Сим-Сим, откройся! Я у двери.
— Сейчас открою, — коротко ответила я и поспешила к входной двери.
Вот кто сейчас мою хандру мастерски изгонит — моя Олька.
28.
— Вот так, — закончила я свой невеселый рассказ в кухне, где Оля доедала принесенные с собой роллы после рабочего дня. — Он собрал вещи и ушел, наконец.
Мне кусок в горло не лез, но сестра явно была голодна, и съела почти всё сама. Что ж, пусть — на здоровье. А вот от порции напитка, который она принесла с собой, я не отказалась.
Тело сразу расслабилось, согрелось, на душе стало немного легче, а язык — развязался. И я говорила, говорила, рассказывая о том, как некрасиво разрушились мои мечты о будущем и наш со Степаном брак.
— Ты уверена, что не ждешь его возвращения? — внимательно вгляделась в меня Оля. — Сейчас держишься. Через три дня он приползёт снова, потому что новая дамочка суп не такой вкусный варит, если вообще — варит, а про его чистые носки — не вспоминает, начнёт проситься назад. Ты простишь? Тогда ваша беготня туда-сюда бессмысленна, только детей травмирует…. Вы уж определяйтесь тогда быстрее: это точка или все же запятая?
— Нет-нет, — покачала я головой. — Это точка. Я не жду его назад.
— Уверена?
— Да. Я не прощу его за это предательство, — твёрдо ответила я. — Он перечеркнул всё, что было хорошего между нами, этим вот поступком, понимаешь? Показал мне, насколько не уважает меня, насколько не умеет разговаривать о проблемах. Да, может, и я не очень сама это умею делать, но он явно не долго и пытался, просто заменив меня какой-то молодой пигалицей! Ну и пошел он тогда сам….
— Ну, тихо-тихо..… Не распаляйся так… — погладила меня по руке сестра. — Я за детей переживаю. Вы будете отношения выяснять, бегать туда-сюда, прощать или снова обижаться, а дети будут всё принимать к сердцу близко и страдать. В таких историях больше всех жаль именно детей. Они вдруг потеряли крепкую семью — как им казалось, крепкую. И если будете бегать туда-сюда, то им так хуже будет. Пусть лучше тогда больно, но один раз.
— Я всё прекрасно понимаю, — вздохнула я. — Оль, что ты со мной, как с маленькой говоришь? Именно о детях я и думаю в этой всей истории. Только о них. О том, чтобы им было хорошо и чтобы всё это безобразие прошло для них с наименьшими потерями. Но я не собираюсь ни о чем думать, и прощать его — не собираюсь! Просто не смогу. Он наши отношения изгадил, испачкал, отравил. Как я смогу снова ему доверять и принять обратно после того, как он…. Был с ней? Выбрал её потому что её попка куда более упругая, чем моя? Пренебрёг мною? Да всей нашей семьёй? Как я должна это простить, и главное, зачем? Чтобы он понял, что даже за это его добрая Люба не выставит за дверь и пожалеет раз за разом, и можно продолжать находить себе очередную попку или титечки, играться с ними, потом плакаться мне, и я, такая вся понимающая, буду пускать его домой, раз в этом месяце Стёпа нагулялся?
— Нет, тут, конечно, всё понятно, что у тебя есть основания хотеть развода и не прощать гулёну, — кивнула Ольга. — Но, увы — во взрослой жизни всё не так просто кажется, как в молодые годы. С чем-то да и приходится мириться, когда в семье дети, общее имущество, общие мечты даже. Ты прямо уверена, что точно не хочешь попытаться простить его?
— Ты еще скажи, что в этом нет ничего непростительного — в загулах Стёпы, — посмотрела я на