А ЕСЛИ НЕ СТРАШНО?..
Кстати, одна из сказок в сборнике как раз посвящена простоватому герою, не знавшему страха. Уж как только ни пытались научить его бояться! Сначала деревенский дьячок, зазвав парня ночью на колокольню, притворился привидением, да только тот попросту спустил его с лестницы. Другой посоветовал ему провести ночь под виселицей с телами казненных, да простак и тут не увидел ничего страшного, мол, какие-то непонятные люди висят и даже поговорить не хотят! Был у него шанс испытать настоящий ужас в зачарованном замке, где по ночам шастали черные кошки с горящими глазами, из навеки остывшего камина вываливались разрубленные тела, а странные призраки играли в кегли человеческими руками, ногами и головами. Не взял парня страх, даже к игре присоединился, а на третью ночь прогнал ожившего мертвеца и поймал за бороду громадного старика-колдуна, заставив его откупиться всеми своими сокровищами. Разбогател наш герой, а страха так и не познал. И только когда уже женился он на прекрасной принцессе, сметливая служанка исцелила его «недуг»: вылила на него спящего лохань холодной воды с живыми пескарями. Вот тут-то парень спросонок и заорал от ужаса!
Но иногда редактируй не редактируй, а из песни, то есть из сюжета, слова не выкинешь. Немалое число сказок буквально основаны на крови, например, «пряничная» история о Гензель и Гретель, которых собственные родители решили отвести в лес на верную гибель, чтобы избавиться от лишних ртов. И если в этой сказке сожрать детей намеревается ведьма, от которой в принципе следует ожидать подобной жестокости, то в других, как, например, в «Птичьем найденыше», ребенка собираются съесть собственные родные и домочадцы. В сказке «Заколдованное дерево» ребенка убивают дважды: сначала жестокая мачеха отрубает ему голову крышкой сундука, предложив достать оттуда яблочко, а потом привязывает голову к шее платком и приказывает дочери ударить братца по уху, чтобы выставить девочку виновницей его смерти. Более того, вдвоем они готовят из тела ребенка студень и угощают им ничего не подозревающего отца. Детям отрубают головы злые мачехи, от них вдруг приказывают самым бесчеловечным способом избавиться родные отцы (как в сказке про двенадцать братьев-воронов – лишь потому, что решил оставить все свое наследство еще не рожденной девочке), а в сказке о верном Иоганне отец-король сносит головы своим сыновьям, чтобы их кровь вернула к жизни преданного слугу.
Правда, в этой сказке воскресший верный Иоганн просто приставляет головы детей на место, и они немедленно оживают как ни в чем не бывало. В конце концов, в сказке добро всегда побеждает зло. Но в нашем случае не только побеждает, но и наказывает, сурово и весьма изобретательно. Заключительная фраза «а злую мачеху сожгли на костре» выглядит даже тривиальной, если учесть, что этого неприятного персонажа в финале сказки могут посадить в бочку, утыканную изнутри гвоздями, и скатить с горы, заставить плясать в раскаленных башмаках, пока она не упадет замертво, или сварить в бочке с кипящим маслом, к тому же полной ядовитых змей (как это технически возможно, не спрашивайте). Даже милые вещие птички выклевывают глаза обидчицам Золушки или обрушивают тяжелый жернов на преступницу-мачеху.
Карл Оффтердингер. Золушка.
Конец XIX в. Частная коллекция
Но, конечно, волшебная сказка привлекала и привлекает сердца детей и взрослых не изощренной жестокостью, а удивительным сюжетом, в основе которого всегда испытание героя, которое он проходит не только с помощью чудесных предметов и помощников, но и в первую очередь благодаря смелости, уму, терпению, самоотверженности, доброте, чистому и верному сердцу. И в финале королевич целует спящую красавицу, и она сама и все обитатели зачарованного замка оживают и готовятся к веселой свадьбе, а Колокольчик-Рапунцель омывает слезами лицо несчастного возлюбленного – к нему возвращается зрение, и он видит и золотоволосую красавицу, и своих маленьких детей-близнецов. Добро торжествует, справедливость восстановлена, зло наказано, а его невольные пособники приведены к раскаянию. Нередко немецкая сказка сочетает первобытную откровенность с христианской моралью, ее персонажами становятся Дева Мария, святые и ангелы, как, например, в сказке «Безручка», где дьявол обманом вынуждает мельника отдать ему свою дочь и при этом заставляет отца отрубить девушке руки, ибо они «слишком чисты». Но и после этого он не может подступиться к кроткой девице, и та с руками, привязанными за спиной, и ведомая ангелом, отправляется странствовать и проходит много новых испытаний. В конце концов по великой милости Божией у нее вырастают новые руки. Царица Небесная в сказке «Дитя Марии» подвергает испытаниям юную королеву за то, что она единожды солгала и упорствовала в этой лжи. Приснодева наказывает грешницу немотой и забирает у нее детей, королеву обвиняют в детоубийстве и людоедстве и приговаривают к костру. Когда вокруг несчастной уже поднимается пламя, происходит чудо: она громко взывает к Небесам со словами покаяния, и Приснодева является с тремя живехонькими детьми, поясняя, что за раскаянием следует прощение.
Артур Рэкем.
Иллюстрация к сказке братьев Гримм «Рапунцель». 1909 г.
А еще обаяние сказок братьев Гримм – в юморе. Сказки о хитрых животных, о простоватом с виду младшем сыне Гансе – тезке русского Иванушки-дурачка, о находчивых портных, дружных Бременских музыкантах полны остроумной игры слов и положений, причем, в отличие от шванка, лишенной площадной грубости. Их, если сравнивать с большинством историй о том же Тиле Уленшпигеле, и детям не зазорно послушать.
Преданья старины глубокой
Кроме «Детских и домашних сказок» братья Гримм составили и сборники народных легенд, в которых также искали послания из далекого прошлого. Конечно, легенды привлекали и других ценителей немецкой старины.
Легенда от сказки отличается прежде всего тем, что претендует на достоверность, в то время как сказка изначально выдумка. Легенда может по-своему пересказывать сохранившиеся в народной памяти исторические события и повествовать о славных или трагических страницах былого. При этом она не претендует на всеохватность – это всегда