Не вижу смысла отвечать на ее провокации. Продолжаю методично массажировать щеткой бока коня.
— Собираешься стать здесь хозяйкой?
Молчу. Прохожусь щеткой по шелковистой шерсти, за тем снова и снова…
— Пусть ты и чемпионка. Хотя... Серебро, не золото... Ни знаю, можно ли считать тебя таковой. Думаю, что нет. Пусть все и утверждают обратное.
— Уйди! — не выдерживаю я, замечая, как Аксель начинает нервно перебирать копытами.
Диана тоже подмечает его нервозность.
— Это была твоя последняя победа, — произносит она и, резко развернувшись, уходит прочь.
37
Звонок в дверь отвлекает меня от дел. Я снова потеряла счет времени. Разбираю папины вещи, перекладывая их с места на место которую ночь подряд. Приезжаю из комплекса и вместо того, чтобы лечь спать, разбираю его шкаф, комод, письменный стол... О том, что уже давно наступило утро, свидетельствует яркий солнечный свет, сочащийся через просвет между плотных задернутых портьер.
— Ну ты и спать! Одиннадцатый час! До тебя не дозвониться, ни достучаться, — басит Тимур, когда я открываю дверь. — Я говорил тебе: — Сделай уже себе ключ. А ты: — Человеку нужно личное пространство. Личное пространство... — поворачивается он к Егору, загруженному пакетами. Тимур, опираясь на костыли, ловко перескакивает порожек и оказывается в моей тесной прихожей. Егор следует за ним. Опускает пакеты на пол и, обняв меня, слегка касается моих губ своими, пока Тимур заглядывает во все комнаты.
— Ты сегодня с тяжёлой артиллерией? — киваю на мальчишку, который уже успел развалиться на диване.
— Ну, раз ты не хочешь к нам, мы решили, что приедем к тебе сами. Ты снова не спала?
Четыре дня после похорон Егор не отходил от меня ни на шаг. Так продолжалось бы и дальше, если бы несколько дней назад я сама не выпроводила его домой. Мне действительно очень хотелось побыть одной. Правда, это желание было не долгим. Уже на следующий день я пожалела о своем решении.
Я не могу спать одна. Стены давят на меня, потолок будто бы опускается, и мне кажется, что я оказываюсь ни в своей комнате, а в маленькой коробочке. Глаза не хотят закрываться. Я лежу, уставившись в потолок, и не могу сомкнуть глаз. От части поэтому, я и не ложусь спать совсем. Выматываюсь в комплексе, без сил приезжаю домой, но сон все равно не приходит. А вот когда Егор был рядом, я спала как убитая. Быть может, он украдкой подмешивал мне что-то седативное, потому что от успокоительных я отказалась сразу. Не привыкла я запивать свое горе таблетками. Я уверена, что это пройдет, боль притупится и сознание примет реальность. Я научусь жить без папы, как научилась жить без мамы и уже попробовала жить без бабушки. Не скоро я снова постигну эту науку, но то, что это время придет, я уверена.
— Спала немного…
— Не обманывай! Будто бы я не вижу твои воспаленные глаза! — Егор притягивает меня к себе и крепко обнимает. — Поехали к нам. У нас есть отдельная комната. Мы не будем тебя дергать. Отдохнёшь, выспишься. Тебе нужно сменить обстановку. Зачем выматываешь себя?
— Спасибо! Но мой дом здесь. Прости, но я не готова пока с ним расстаться.
— Тогда мы переедем к тебе, — говорит Тимур, откусывая добрую половину зеленого яблока. — Диван, чур мой, я его уже опробовал.
— Тимур. Скройся пока, — произносит Егор, взглядами и жестами намекая мальчишке, чтобы он оставил нас наедине.
— Ой! Да понял я, понял. Когда ты стал таким вафлей? Закинул на плечо, отвез к себе в берлогу! Ходишь тут, круги нарезаешь, — бормочет себе под нос мальчишка, затворяя за собой дверь.
— Не обращай на него внимания. Ему не понять тебя. Тимур пережил уход отца совершенно безболезненно. Он его толком не знал.
— Ты еще не говорил ему?
— Пытался... Но что-то у меня пока не выходит, донести до него эту информацию в полной мере.
— Он не дает?
— Ну, что-то вроде того... Ему не нравятся эти разговоры. Постоянно переводит тему. Еще мать его активизировалась, вспомнила о сыне, когда осознала, какую "золотую антилопу" упустила из рук. Названивает постоянно. Приехать надумала…
— А он?
— А он ребенок, Уль! Не смотри, что лоб здоровый. Все равно он еще ребенок… Ты завтракала? — Отрицательно качаю головой. — И не ужинала тоже?
— Я как-то забыло про это...
Егор открывает холодильник, в котором полно еды. Ничего не убыло с его прошлого визита. Поворачивается ко мне. — Наверное, мне стоит воспользоваться советом Тимура. Если ты не начнешь есть. Я и правда силой увезу тебя к себе и буду кормить с ложечки. Ты нормальная вообще? Посмотри на себя! Одни глаза остались! — повышает голос он.
— За то мне хоть сейчас можно в художественную гимнастику, — пытаюсь выдавить улыбку я.
Егор хватает меня за руку и тащит в ванную.
— Становись на весы! — требует он.
— Не хочу, — пытаюсь вырвать руку из его захвата. Егор приподнимает меня и ставит голыми ступнями на холодное стекло напольных весов. Цифры на дисплее начинают бегать и, наконец, выстраиваются в ровный ряд с красивой комбинацией: сорок четыре-четыреста сорок. Егор поднимает на меня взгляд. Я, в свою очередь, глаза опускаю.
— Собирайся!
— Куда?
— Все! Пожила самостоятельно, поживешь теперь под моим присмотром.
— Ну наконец-то! Думал, ты еще неделю подождешь, — слышится из комнаты голос Тимура. Затем его голова высовывается из дверного проема, и он с круглыми глазами произносит: — Ты что, реально все это читаешь? — кивком указывает на книжный стеллаж, занимающий почти всю стену.
— Егор! Я никуда не поеду! — Игнорирую мальчишку и спешу вслед за мужчиной, который уже снимает чемодан со шкафа. Егор, не обращая на меня внимание, начинает бросать в чемодан мои вещи, а Тимур шарит взглядом по книжным рядам.
— О! Стивен Кинг! Я возьму почитать, — прыгая на одной ноге, он поворачивается ко мне, разворачивая книгу обложкой. "Кладбище домашних животных" — Машин подарок. Единственная книга, присутствующая в моей комнате, которую я не читала. Никогда не была поклонницей творчества короля ужасов.
— Можешь забрать ее насовсем, — говорю ему, не переставая следить за тем, как наполняется мой чемодан.
Тимур сует книгу под мышку и продолжает исследовать библиотеку.
— Вот это старье! Сколько ему лет? — Срываюсь с места, чтобы отнять у него потертый томик.
— Такое ты читать не будешь! Отдай!
Тимур поднимает на меня взгляд и протягивает мне книгу.
— Ясное дело, не буду! Это же стихи.
Я прижимаю к своей груди книгу и снова поворачиваюсь к Егору, который уже застегивает мой чемодан. Затем опускаюсь на присядки и разрываюсь громким плачем.
— Уль! Уль! Прекрати! — Суетятся они около меня. Егор поднимает меня на руки и переносит на кровать. — Прости! Я перегнул! И Тимура зря с собой взял.
— Уль! Извини, — бормочет мальчишка, — я больше не буду трогать твои книги.
— Бери, что хочешь, — заикаясь, говорю я. — Только Асадова не нужно трогать, он мамин… Эта книга — единственное, что осталось у меня от нее. Она случайно забыла ее у бабушки, а остальные ее вещи сгорели вместе с нашей квартирой.
Лицо Тимура вытягивается. А Егор и так знает эту историю. Я рассказывала ее ему. Егор приносит мне стакан воды. Тимур не перестает извиняться.
— И правда, я как варвар… Извини меня, пожалуйста.
— Егор! Я никуда не поеду. Вы можете оставаться здесь сколько хотите. Мне и правда жутко находиться в пустой квартире одной. Поэтому я буду рада компании. Но уезжать отсюда я не готова...
***
Весь день мы провели вместе: готовили простую незамысловатую еду, пили чай, смотрели папины любимые фильмы… Тимур не оказался поклонником творчества Гайдая, поэтому после "Двенадцати стульев" тактично смылся читать Кинга. А я до вечера лежала в теплых объятиях Егора, и меня даже сморил некрепкий сон. Из полудремы меня выдернул очередной звонок телефона Егора. Он давно поставил его на беззвучный, но мои расшатанные нервы, оказывается, способны реагировать даже на минимальные звуковые колебания. Егор аккуратно переложил мою голову на подушку и поднялся с кровати. Ушел в прихожую, а за тем я расслышала щелчок дверного замка и не громкий хлопок входной двери. Мои глаза в миг распахнулись, и тревога, покинувшая меня на несколько часов, вновь наполнила меня до краев. А когда я поняла, что Егор куда-то уехал, она полилась через край.