При виде этой сцены во мне разливается липкая паника, и я на паутине лечу в самый центр схватки, не успев даже толком подумать.
Иначе крюк попадет в Питера.
– Эй! – воплю я, и все трое оборачиваются. Я успеваю врезаться в Стервятника, и нас закручивает в воздухе. Это дает Питеру секунду приметить Скворца и ее крюки и вовремя пригнуться. Я вижу, как он перехватывает крюк, дергает за него и срывает девушку со стены здания. Она с воплем несется вниз, но вовремя выворачивается и взлетает в небо.
Теперь мы все смотрим друг на друга. Стервятник и Скворец зависают в воздухе и переводят взгляды с меня на Питера и обратно.
Они удивленно переглядываются, снова смотрят на нас и наконец восклицают:
– Их двое?!
Почему ощущение, будто голосов больше двух?
Я смотрю на Питера, а потом вдруг понимаю, что из окон выглянули люди и наблюдают за схваткой. Видимо, некоторые удивлены, что в городе два… злодея с крыльями? Или Человек-Паука? Или и то и другое? Сдается мне, ни Питер, ни Стервятник не объявляли официально о своих верных учениках.
Ну что ж. Вот такие новости.
Мы с Питером смотрим друг на друга, и я уверен – под маской он улыбается.
– Сюрприз, – одновременно говорим мы и бросаемся в бой.
Нам даже не нужно обсуждать план. Он такой же, как и всегда. Мне достается Скворец, ему Стервятник. Если появятся Коготь и Тень, займемся еще и ими. Скворец уходит вниз от моей первой атаки, я пролетаю мимо нее, но стреляю паутиной в броню, дергаю на себя, и мою противницу закручивает в воздухе.
Питер каким-то образом соорудил из паутины рогатку и теперь пуляет Стервятника из стороны в сторону. Несчастный старик не может сориентироваться в пространстве. Он врезается спиной в здание через дорогу и с горестным стоном сползает вниз.
– Дедушка! – кричит Скворец откуда-то снизу и бросается за ним. Она подхватывает Стервятника под руки, а я смотрю на Питера, пытаясь понять, что делать дальше. Скворец приземляется на крышу и осторожно ставит Стервятника на ноги, как малыша, который еще толком не научился ходить. Она шепчет что-то, а Питер и я уже летим на паутине в их сторону.
– Что ты задумал, Стервятник? – спрашивает Питер, подходя к нему по крыше. – Или терроризируешь людей просто так? Отбираешь жизни? Отбираешь их человеческую суть, потому что можешь?
– Ты считаешь моего дедушку каким-то монстром? – сквозь зубы цедит Скворец, закрыв собой Стервятника. – Так вот, он не такой! Он дал мне все, он был мне как отец. Ты понятия не имеешь, какой он. Но ты, Человек-Паук, вы, жалкие Мальчики-Пауки… просто отправили его на всю жизнь в Райкерс. Ведь этого вы хотели? Бросили его умирать, даже не выполнив последнее желание. Это вы чудовища.
– Он превратил половину города в зомби! – восклицаю я. Питер бросает на меня мимолетный взгляд и снова поворачивается к Скворцу.
– Как по мне, звучит достаточно чудовищно, – говорит он, складывая руки на груди. – Если ты думаешь, что ему можно творить в Нью-Йорке что угодно, то зря – он птица не того полета. – Питер смотрит на меня.
– Не того полета… слышал?
Я едва сдерживаюсь, чтобы не хлопнуть себя по лицу ладонью, а Питер, для убедительности взмахнув руками, добавляет:
– Ну… потому что он… птица…
– Смешно, да, – говорю я, пытаясь его поддержать. Пусть отпускает шуточки по ходу дела, это очень в его духе. Ни Скворец, ни Стервятник на это не реагируют.
– Ты думаешь, он собирался превращать горожан в птиц? – рычит Скворец. – Настоящие злодеи тут «Террахил». Это они превратили его кровь в гостиницу для наноботов, в ходячее биологическое оружие. Мой дедушка – их жертва! Это за ними вы должны гоняться!
Лысый старик поворачивается к Скворцу и нежно берет ее за руку.
– Спасибо, внучка, – говорит он. – Но дальше я сам.
Он поворачивается к Питеру и мягким жестом указывает на город, над которым ярко-оранжевый закат перетекает в лилово-красное зарево.
– Оглянись, Человек-Паук, – говорит он неожиданно добрым и спокойным голосом. – Ты смотришь на корпоративный проект, который вырвался из-под контроля, жуткие итоги плохо проведенных расчетов компании, которая собиралась якобы спасти весь мир. Ха! «Террахил»… Ну и недоумки. Я стал их морской свинкой… На которой можно было испробовать лекарство от рака, заработать миллионы, а мне не заплатить ничего. Меня держали в клетке, как зверушку.
– Но тебя вылечили, – возражает Питер. – Если бы не «Террахил», тебя бы сегодня могло не быть.
Стервятник поднимет на нас сощуренные глаза, полные злости.
– Думаешь, лекарство было как конфетка?! Я страдал! А они притворялись, что у меня есть выбор! Это их расплата за все. Теперь они поймут, каково заставлять безнадежного узника участвовать в подобном эксперименте! Если они не хотели такой славы, стоило меня отпустить, пока была такая возможность. А эти люди… Их жизнь – необходимая жертва.
Теперь Стервятник грозит нам кулаком. Вторая рука спрятана у него за спиной. Однако в лице Скворца что-то изменилось. Решительное выражение уступило место растерянности и чему-то еще… боли?
– Дедушка, о чем ты? – спрашивает она нежно и немного неуверенно.
Лицо Стервятника смягчается, на нем появляется сожаление. Он отворачивается и смотрит на внучку.
– Скворец, родная, – говорит он, касаясь ее щеки. – Ты разве не понимаешь? Все складывается как нельзя лучше. Весь город заражен наноботами, Человеку-Пауку больше некого защищать. Какой смысл в Человеке-Пауке и даже двух, если некого спасать?
К моему удивлению – и к удивлению Питера – Скворец смотрит на старика с неуверенностью.
– Но они… – говорит она. – Они умрут?
Я боюсь потерять сознание: моя мама где-то там, с наноботами в крови, и она… умирает.
– Наноботы, – снова говорит Стервятник, глядя то на нас с Питером, то на Скворца, – будут поддерживать в них жизнь, пока они нам нужны.
Мы с ней одновременно вскрикиваем.
– Что такое? – спрашивает Стервятник у внучки.
Она растерянно качает головой. Более того, она отступает назад, не отвечая на его протянутые руки. Она смотрит на дедушку, переводит взгляд на Питера, а потом на меня. Я не понимаю, в чем дело, может, я запутался в происходящем, может, я просто ничего не понимаю, а может, я все еще надеюсь до нее достучаться. Я видел нечто подобное в ее взгляде: где-то под металлической броней бьется доброе сердце. Как бы преданно Скворец ни выполняла задания дедушки, возможно, для нее не все потеряно. Я шагаю вперед и протягиваю в ее сторону руку, будто говоря:
Постой…
И не знаю, что именно хочу сказать.
Постой, не уходи?
Постой, не паникуй?
Постой, давай обойдемся без нервных срывов?
Однако, похоже, все это произойдет сейчас разом, и Стервятник продолжает ей что-то объяснять:
– Внучка, никому из этих людей нет до нас дела. Все они на их стороне. Никто не примет тебя, никто не накормит и не оденет, если будет нужно. Никто из них не придет спасти тебя, если ты будешь истекать кровью в переулке. Что бы с ними ни произошло… это просто не очень приятный и не очень удачный побочный эффект нашего плана. Не забывай… кто на твоей стороне.
Скворец вырывается из его рук, недовольно фыркнув, бежит к краю крыши и прыгает вниз.
Я это уже видел: я стою в башне ЩИТа, смотрю как она прыгает из окна с чемоданом, который, как мне кажется, я больше никогда не увижу. В тот раз я ее упустил. Почему? Я знал, что она летит быстрее меня. Я знал, что не поймаю ее и надеялся найти ее снова… рано или поздно.
А теперь?
Теперь я не буду полагаться на случайности.
«Я из тех, кто не сдается».
Да, это про меня, решаю я и бегу к краю: Человек-Паук, который не сдается. Я слышу, как Питер кричит мне:
– Майлз!
Но мне некогда отвечать.
Его голос доносится до меня, когда я уже в воздухе. На долю секунды мир будто замирает и я, зависнув в небе, смотрю на черный океан птиц, которые когда-то были людьми, а сейчас хлопают крыльями, клюют последних оставшихся горожан, охотятся на пытающихся убежать и заполняют улицы новыми чудовищами. Делая сальто, я вижу перевернутые вверх дном дома, мои лицо и плечи овевает ветер, и ночная прохлада опускается на город. Я не свожу взгляда с расправленных крыльев Скворца, которые уносят ее ввысь.