Он осёкся. В этот момент, как назло, дверь в пристройку открылась.
— Под стол, живо! — шепнул магистр и буквально сам меня затолкал вниз, впихнув мне в руки чешуйку, а после присел на край столешницы с другой стороны
Дверь открылась, и я увидела чёрные туфли и строгие брюки. Посмотреть на вошедшего в полный рост с моего ракурса не представлялось возможным.
— Магистр Кеос, — услышала я до боли знакомый голос, и моё сердце сжалось, как бывает всегда при встрече с этим человеком. — Ты ещё здесь? Рад, очень рад. У меня к тебе важный разговор.
— Вы выбрали не самое лучше время, ваша светлость, — откликнулся учитель. — Я уже ухожу, чтобы успеть подготовиться к маскараду.
— Я не отниму много времени, — отозвался герцог Роксвел Эндервуд с некоторым пренебрежением. — Я заходил в псарню и вдруг вспомнил, что ты так и не подал заявление на продление контракта. Осталось две недели… или мне заняться поиском нового смотрителя заповедника?
— Ваша светлость, просто в последнее время было столько дел, что я не успевал, — откликнулся почти искренне. Он тянул с решением, чтобы дать мне время сбежать, пока герцог ничего не заподозрил. — Завтра утром я зайду, и мы подпишем документы.
Роксвел молчал. Мне не нравилось это молчание. Внезапно он сделал шаг вперёд. Я не видела, но почувствовала напряжение, витающее в воздухе.
— Тирон, я видел, как ты смотришь на мою дочь.
— Эрелин? — притворно изумился учитель.
— Другую дочь, — с нажимом на первое слово повторил герцог. — Даже не мысли об этом. Через год, если они обе выживут, Джесселин станет моей второй наследницей. Мы победим проклятие, а я найду дочери подходящую партию.
Я никогда ничего подобного не слышала от герцога. Он вообще со мной не разговаривал, не приближался ко мне, в отличие от пышущей злобой герцогини, и тут… такие новости? Он собирается использовать меня как разменную монету?
Однако греет душу то, что он всё-таки надеется, что мы обе выживем. Вот только возможно ли будет после всего, через что я прошла, счастливое воссоединение семьи? О, ваша светлость, вы слишком оптимистично настроены.
Интересно, а о каких мыслях Кеоса он говорит?
— Внезапно, — выдохнул учитель. — Неужели выгодного брака одной дочери вам не достаточно? Она станет будущей королевой Рамании — самого большого королевства нашего мира, весьма богатого. К чему вам управлять судьбой второй дочери? Не хотите дать ей кусочек счастья после всего, через что ей приходится проходить каждый день?
— И этим счастьем планируешь стать ты? — хмыкнул отец, а я вновь ничего не поняла.
Он ведь не намекает на мои отношения с магистром? Это просто глупо! Он — мой учитель, наставник, человек, который заботится обо мне. Лишь со стороны может выглядеть иначе.
— Не важно, кто, главное, что это будет её выбор, — уверенно сказал Кеос.
— Упрямец! — заявил несколько раздражённо его светлость. — Надеюсь, мы друг друга услышали. Буду ждать тебя на маскараде, а завтра утром — в своём кабинете.
Тирон поклонился, а Роксвел стремительно вышел. Напряжение наконец-то спало. Учитель выпустил заклинание, запирая дверь на магический замок, и обошёл стол, подав мне руку.
— Можешь выходить. Только лучше через окно — чтобы не столкнуться с герцогом.
Я кивнула, но уходить не спешила, лишь выпрямилась. Моя рука по-прежнему была в ладони Кеоса.
— О чём говорил мой отец? Он думает…
— Не важно, что он думает, — оборвал меня учитель и сильнее сжал мои пальцы. — Главное, чтобы ты была счастлива. Иди, Джесси.
Я кивнула и выполнила наказ магистра, лишь напоследок обернулась, поймав его какой-то странный, полный непонятных для меня чувств взгляд.
Когда вышла из заповедника, ненадолго остановилась возле фрески, сделанной на здании домашнего театра год назад.
На ней раскачивалась на белых деревянных качелях молодая девушка с каштановыми волосами — оттенок, присущий представителям рода Эндервудов. Чуть вздёрнутый носик, пухлые губы и большие светло-голубые глаза с пышными чёрными ресницами. Её можно было бы назвать невероятно красивой, если бы не надменное и даже капризное выражение лица.
Вспомнились её недавние слова:
— Ах, Джесселин, ты такая несчастная… У тебя ведь даже любви нет. Мы с тобой совершенно разные! Например, на меня с обожанием смотрит сам принц Данияр Раманский. Ты в курсе, что он самый завидный жених во всём мире? И вот-вот на моём пальчике окажется помолвочное кольцо Раманских. Я стану принцессой, а затем — королевой! Только не завидуй слишком.
Подстёгиваемая самыми тёмными чувствами в душе, я отвечала:
— Не боишься, что твоя жизнь внезапно оборвётся из-за меня?
— Ты!.. — рычала в ответ дочь герцога и, фыркая, уходила, не забывая одарить меня презрительным взглядом.
Воспоминания были не самыми приятными. Приятных воспоминаний в моей жизни было достаточно, и я старалась сосредотачиваться на них. Интересно, а сегодняшняя встреча с незнакомцем к чему относится?
К слову, я понятия не имела, зачем их светлости рассказали Эрелин о моём существовании. Оставалась бы в блаженном неведении и далее. Я бы, например, тоже не хотела её знать, но увы…
Впервые увидела в саду, её невозможно было не заметить: громкая, яркая, в нарядном платье, с шумными игрушками и кучей нянек. А вот она обо мне узнала позже, лет в десять примерно, уже после моего знакомства с дочерью кухарки. Возможно, она позавидовала нашей дружбе — мы тогда раскачивались на сделанных на дереве качелях недалеко от часовни. У Эрелин качели были красивые, резные, а у нас — досочка и две верёвки. Мы с Карин раскачивались по очереди, смеялись, вот тогда-то нас и заметили. Эрелин изумилась, а после её поспешно увели. Но уже на следующее утро дочь герцога заявилась к нам с тётушкой Агнес в дом, долго топотала и кричала, била посуду.
— Ты — лишь копия! Подделка! Ненастоящая! Я — оригинал! Я!.. — кричала она, и её слова вбивались в меня настолько мощно, что даже сейчас отзывались болью.
Кажется, вот тогда-то мои надежды и мечты рухнули. Я окончательно осознала своё место в жизни.
В дальнем конце парка стояла часовня, а к ней примыкал небольшой домик — здесь жили я и тетушка Агнес, монахиня, хранившая герцогский секрет. Невысокая, с тёмными вьющимися волосами, которые она убирала под платок, и в сером платье,