Стоны между тем перешли в вопли, Королева затрясла рукой, да так, словно хотела её оторвать.
– У меня из пальца идёт кровь! Ой-ой-ой! Ай-ай-ай!
Её визг походил на звук паровозного свистка, и Алисе пришлось заткнуть себе уши обеими руками, чтобы не оглохнуть.
– Что случилось? – успела она спросить в момент затишья, когда могла рассчитывать, что Королева её услышит. – Вы укололи себе палец?
– Пока нет, но скоро уколю. Ой-ой-ой!..
– Когда, вы думаете, это случится? – Алиса едва удерживалась от смеха.
– Когда буду опять прикалывать шаль, – прохныкала Королева. – Вот сейчас отстегнётся брошка у меня на груди… Ой-ой-ой!
Едва эти слова были сказаны, как брошка действительно расстегнулась, и Королева быстро её схватила.
– Осторожно! – закричала Алиса. – Вы её не так держите.
Она взялась за брошку, но было уже поздно: булавка скользнула и уколола Королеве палец.
– Вот почему шла кровь, – улыбнулась Королева. – Теперь ты понимаешь, как у нас здесь всё происходит?
– А почему же вы сейчас не плачете? – спросила Алиса, приготовившись зажать уши ладонями, чтобы не оглохнуть от воплей.
– Зачем? – спокойно сказала Королева. – Я уже выплакала всё вперёд. Какой толк опять начинать?
Стало значительно светлее.
– Наверное, Ворон улетел, – предположила Алиса. – Мне сначала показалось, будто надвигается гроза. Я так рада, что всё обошлось.
– Как бы и я хотела чему-нибудь обрадоваться! – воскликнула Королева. – Но я не могу запомнить, как это делается. Ты счастливая. Живёшь в этом лесу и можешь обрадоваться, когда захочешь.
– Только здесь так пусто и одиноко, – сказала грустно Алиса, и две непрошеные слезинки медленно скатились по её щекам.
– Ой, только вот этого не надо! Умоляю! – закричала бедная Королева, заламывая в отчаянии руки. – Посмотри, какая ты большая девочка. Посмотри, сколько ты прошла сегодня. Посмотри, который час. Посмотри на что угодно, только не плачь.
Алиса не могла не улыбнуться, пусть и сквозь слёзы.
– Что же, вы перестаёте плакать, когда на что-нибудь смотрите?
– Разумеется, – уверенно сказала Королева. – Нельзя же это делать одновременно. Либо плакать, либо смотреть. Ну, давай: посмотри сначала, какая ты большая. Сколько тебе лет?
– Семь с половиной скоро. Честное слово.
– Зачем «честное слово»? – удивилась Королева. – Я и так тебе верю. А теперь и ты поверь мне. Если я скажу, что мне сто один год шесть месяцев один день, поверишь?
– Нет… этому поверить не могу, – медленно проговорила Алиса.
– Не можешь? – грустно вздохнула Королева. – А ты попробуй… Для начала закрой глаза…
Алиса засмеялась:
– Да нет, незачем и пробовать – это совершенно невозможно!
– Вероятно, у тебя было мало практики, – возразила Королева. – Когда я была в твоём возрасте, то практиковалась каждый день по получасу. Мне иногда удавалось поверить целых шесть раз во что-нибудь совершенно невозможное утром ещё до завтрака… Ой, опять эта шаль падает.
При этих словах брошка на груди Королевы расстегнулась, и внезапный порыв ветра сорвал шаль с её плеч и унёс через ручеёк. Королева, вытянув руки, помчалась следом, и на сей раз ей удалось поймать свою шаль самой.
– Поймала! – закричала она с торжеством. – Вот увидишь: теперь сама смогу её приколоть.
– Значит, палец у вас, слава богу, прошёл? – учтиво сказала Алиса и переступила вслед за Королевой через ручей.
– О, совсем не болит! – почему-то едва не провизжала Королева. – Не болит… не бо-о-лит… не бооо-лит… не бо-о-о… ни бе-е-е…
Последнее слово прозвучало так, будто его вовсе не человек произнёс, а овца проблеяла. Алиса с удивлением остановилась и посмотрела на Королеву, которая вдруг как бы окуталась шерстью. Алиса протёрла глаза и взглянула опять, не в силах понять, что произошло. Где она? Действительно в лавке? И за прилавком действительно сидит… Сколько ни тёрла глаза Алиса, ничего не менялось: она стояла в маленькой тёмной лавочке, у прилавка, и опиралась на него локтями, а напротив сидела в кресле старая Овца и вязала. Время от времени она отрывалась от работы и поглядывала на Алису через свои большие очки.
– Ну что, надумала что-нибудь купить? – спросила она наконец.
– Пока не знаю, – вежливо ответила девочка. – Можно мне сначала осмотреться?
– Ты можешь посмотреть на товары, – нравоучительно заявила Овца, – но осмотреться сама не можешь: разве только у тебя имеется ещё одна пара глаз, на затылке.
Других глаз у Алисы не было, так что пришлось ей ограничиться осмотром разложенных на полках товаров.
Лавка была забита множеством странных вещей, но самым странным было то, что каждый раз, когда Алиса останавливала свой взгляд на какой-нибудь полке, чтобы внимательно осмотреть вещи, та вдруг оказывалась совершенно пустой, в то время как другие полки – и под ней, и над ней – ломились под тяжестью товаров.
– Никогда не видела, чтобы вещи летали, – с досадой проговорила Алиса после того, как в течение нескольких минут тщетно следила взглядом за чем-то большим и ярким – то ли куклой, то ли шкатулкой, – но оно всякий раз переселялось полкой выше.
И тут её осенило: надо загнать эту штуку на самую верхнюю полку – ведь не скроется же она через потолок.
Но и этот план не удался: «штука» преспокойно ушла от её взгляда через потолок.
– Ты девочка или юла? – проблеяла Овца, потянувшись за очередной парой вязальных спиц. – От тебя голова идёт кругом. Разве можно так вертеться?
Она работала теперь сразу четырнадцатью парами спиц.
«Как у неё это получается? – подумала озадаченная Алиса. – Она становится с каждой минутой всё больше и больше похожей на дикобраза».
– Ты умеешь грести? – вдруг спросила Овца, протянув ей пару спиц.
– Да, немножко. Но не по земле и не вязальными спицами, – начала было Алиса, но вдруг спицы в её руках превратились в вёсла, а они с Овцой оказались в лодочке, скользящей по глади воды.
Алиса принялась грести.
– Табань! – воскликнула Овца, взяв другую пару спиц.
– Что-что? – не поняла девочка.
– Когда я говорю «табань», значит, ты должна табанить.
Слова Овцы не внесли ясности, и Алиса предпочла работать вёслами. Вода здесь была какая-то необычная: вёсла погружались в неё легко, но вытаскивать их было почему-то очень трудно.
– Табань! Ну же, табань! – закричала опять Овца и схватила ещё пару спиц. – Ты сейчас зацепишь веслом краба.
«Вот было бы здорово! – подумала Алиса. – Обожаю крабов».
– Ты что, глухая? – возмутилась Овца и взяла на сей раз целую охапку спиц.
– Ну почему же… Вы говорили достаточно громко… А где же крабы?
– В воде, конечно, – раздражённо проблеяла Овца и воткнула несколько спиц себе в голову, потому что держать их уже было нечем. –