— В тот раз они поздно заметили, что кто-то пришел. Тебя им проще было найти.
— Зачем мы им? — Старушка спустилась с печи и ловким движением выбила искру сама.
Как бы далеко нас ни заносила судьба, а поесть ночью — это благое дело.
— Люди верят всякому. Глупцы. Знали бы правду, оставили бы поиски. Знание убивает веру.
— Вы знаете, куда пошла моя сестра?
— Нет. Надеюсь, не увязалась за гончим. Проклятому веры нет. Нельзя верить тому, у кого нет души, — она так грозно стукнула кулаком по столу, что я всерьез испугалась за его целостность.
Я надеялась, что она знает хоть что-то. Но, видимо, зря. Придется искать других людей, кто видел Зарину. В том, что она вляпалась в неприятности, я больше не сомневалась.
Миллион бы отдала, чтобы узнать, какой черт ее втянул в эту авантюру. И ведь на этот раз даже не поругаешь бестолковую, найти бы живой для начала, а вопросы потом.
— А, ты ж выбрала найти сестру! — Вырвала старушка из невеселых мыслей.
— Но как вы поможете ее найти? — Чуть не ляпнула, что она даже забывает про протухший суп спустя минуту, но вовремя прикусила язык.
Под мое унылое ковыряние в тарелке бабулька подскочила к кривому шкафу у стены и начала вытаскивать мутные склянки и пузырьки. Расспрашивать о чем-то еще больше не хотелось. Внятного ответа все равно не дождусь, как бы ни пыталась.
— Так, как там было, — она подбегала к столу с новыми баночками, поочередно поднося их к огню, чтобы прочесть корявую надпись на них, — вот это, вроде было… Или это… Нет, этого вообще не было… Тебя когда-нибудь убивали?
— Что? Нет, конечно!
— Тогда не пойдет… Сейчас-сейчас…
Марафон начался сначала.
Гроза прекратилась достаточно резко, оставив запах свежести, просачивающийся через открытые ставни.
— Вот теперь точно правильно! Пей, — мне под нос сунули чашу с резко пахнущим содержимым, в котором плавали какие-то сухоцветы, цепляясь за соринки и волоски.
Я честно, как воспитанная девушка, пыталась скрыть дрожь отвращения, но получалось плохо.
— Спасибо, мне супа достаточно, — мягко оттолкнула от себя чашку с загадочным месивом.
— Да-да, точно, еще не все…
Новая неугомонная знакомая продолжала бегать по лачуге, а я бездумно смотрела на хмурое небо, подверчивающееся луной изнутри. Меня, наверное, уволят. И так работу с моей специальностью найти проблематично, так еще и прогул запишут.
Так я хотя бы могла работать удаленно, но заказчику нужны были переводы к пятнице, а я их точно не сдам. Интересно, где он берет древние, неучтенные листы на хаосгосском?..
Нашла время об этом думать.
— Вот теперь оно! — Старушка помахала в воздухе очередным пузырьком и торжественно добавила его в чашу, — пей!
Не успела я вновь отказаться, как она повторила свою просьбу, раздавшуюся в голове громким криком, вызывая минутный приступ мощнейшей мигрени.
Не знаю, как это могло быть, но я будто потеряла контроль над телом. В ужасе наблюдала, как моя рука тянется к чаше в руках самодовольной старушки, а потом берет ее и подносит к моему рту.
Мерзкая жидкость опалила язык и разлилась огнем по гортани. Хотелось откашляться, но дыхание будто перехватило…
— Я же обещала помочь, чуть не забыла важный ингредиент, — сквозь слезы я со злостью посмотрела на старушку, которая проделала со мной нечто неподдающееся объяснению, но она вела себя так, будто ничего странного не происходило.
Будто не она напоила меня отравой, от которой я сейчас корчилась на полу. С милой улыбкой старушка вновь помахала скляночкой, а потом поднесла к слеповатым глазам и произнесла то, что в этой ситуации услышать уж никак не хотелось:
— Ой, не тот пузырь…
Не тот пузырь? Да если я выживу, по судам ее затаскаю! Прямо за шкирку!
Злость перебила вспышка агонии, пронзившая все тело, заставив выгнуться дугой.
Десна горели и чесались. Было нестерпимое желание расчесать их в кровь, но руки были заняты. От боли я царапала пол, сдирая ногти, оставляя глубокие следы на старом дереве.
В копчик будто копье вонзили.
Со зрением происходили странные метамарфозы: весь мир, включая чокнутую старуху, будто увеличился, растянулся. Вокруг исчезли красные цвета и оттенки. Тени стали светлее, а огонь в печи приглушился.
Мир кружился, и я зажмурила глаза, надеясь, что эта боль скоро пройдет.
— Вот те раз, такого я не ожидала, — голос старухи грохотал над головой.
Боль прошла, и я резко распахнула глаза, вложив в свой взгляд всю злость, на которую была способна. Но первое, что я увидела прямо перед своим носом, была кошачья лапа.
Черная кошачья лапа! Кошки в доме не было, да и вряд ли она бы позволила кому-то упасть на себя.
Я попыталась подняться, но в ужасе обнаружила, что кошачья лапка подчиняется мне.
— Мя-я-я-я-о-о…. — Вместо крика изо рта вырвалось странное мяукание.
Щеки горели, кожа, покрытая черной, густой шерстью, болела, а над попой было то, чего быть там не должно!
Я оглянулась на свой… Боже ж ты мой… Хвост…
У меня был хвост!
В панике попробовала подняться на ноги, но тут же упала на спину, треснувшись затылком о пол.
— Да куда ж ты, глупая, — старушка попыталась поднять меня на руки, но я забилась в истерике еще сильнее.
Я искренне хотела дать деру, но тот самый проклятый хвост сделать это не дал. Еле-еле поднялась на четвереньки, но как только хвост дернулся в сторону, меня повело в другую, и я вновь упала на пол, ударившись носом.
Да что же это такое? Как же так? Так ведь не бывает!
Все вокруг ужасно большое и громкое!
И я не могу ходить… Из горла вырывался вой.
Все тело еще болело от превращения, и, я клянусь, из глаз лились слезы.
Так ведь не бывает!
Я хотела наорать на долбанутую старуху, которая, причитая, опять кинулась к своим баночкам, но не могла сказать ни слова. Я хотела броситься на нее, разодрать лицо, но хвост не слушался, то и дело уводя мое тело в сторону. Ноги или лапы не держали.
Мозг помнил, какими объекты вокруг должны быть, а эти громадины напрочь лишали ориентирования.
— Так, вот это должно сработать, — добродушно пробубнила старуха, наполняя чашу вновь, — хотя, нет. Зрение уже не то… А что я добавила? Кажется, это… Хотя, нет…
Совершенно обезумев от происходящего, я наблюдала, как старуха склоняется ко мне с новой порцией отравы.
А на этот раз кем я