В 1914 г. армия была настолько подготовлена, что, казалось, Россия имела право спокойно принять вызов. Никогда Россия не была так хорошо подготовлена к войне, как в 1914 г.»[12]
После этого совещания была начата мобилизация четырех военных округов (Одесского, Киевского, Московского и Казанского), а также Черноморского и Балтийского флотов. «При этом было обращено внимание на то, чтобы всякие военные подготовления были бы ясно направлены исключительно на случай столкновения с Австро-Венгрией и не могли быть истолкованы как недружелюбные действия против Германии».
Кстати, еще в 1894 г. начальник штаба русской армии генерал Обручев заявил: «Мобилизация означает войну».
В войне был заинтересован царь и его окружение. Они справедливо полагали, что начало боевых действий вызовет огромный патриотический подъем. А победа в войне поможет сохранить существующий строй как минимум лет на двадцать. Нет никаких сведений, что Николай II не собирался после войны проводить кардинальные реформы. Исключение – письмо Александры Федоровны мужу, где она предлагает «добровольно-принудительно» послать демобилизованных солдат на строительство железных дорог, дабы избежать аграрных беспорядков. Ну и, естественно, наказать «врагов нашего друга». Вот и все реформы.
За войну были российские либеральные политики и промышленники. Война сулила им огромные прибыли. И в этом они тоже были правы. Средняя величина прибыли частных промышленных предприятий в 1915 г. по сравнению с 1913 г. выросла на 88 %, а в 1916 г. – на 197 %, то есть почти в два раза.
Главное же, либералы надеялись в ходе войны усилить свое положение и заставить царя создать ответственное перед Думой министерство, то есть передать власть либеральному большинству Думы. Рассматривался и вариант отречения.
И вновь планы сбылись. В ходе войны буржуазии удалось создать Земгор – общественную организацию, занимавшуюся снабжением армии. На самом же деле либералы заставили царя на государственные деньги создать аппарат будущего Временного правительства.
Однако ни царь, ни либералы в мыслях не держали возможность четырехлетней позиционной войны, огромных потерь армии, развала экономики и падения боевого духа армии.
14 (27) июля начался обмен телеграммами между Николаем II и Вильгельмом II.
28 июля Николай II телеграфировал: «Возмущение в России, вполне разделяемое мною, безмерно. Предвижу, что очень скоро, уступая производящемуся на меня давлению, я буду вынужден принять крайние меры, которые поведут к войне»[13].
29 июля 1914 г. в 6 ч. 35 мин. кузен Вилли пишет кузену Ники: «По моему мнению, действия Австрии должны рассматриваться как желание иметь полную гарантию в том, что сербские обещания претворятся в реальные факты. Это мое мнение основывается на заявлении австрийского кабинета, что Австрия не стремится к каким-либо территориальным завоеваниям за счет Сербии. Поэтому я считаю вполне возможным для России остаться только зрителем австро-сербского конфликта и не вовлекать Европу в самую ужасную войну, какую ей когда-либо приходилось видеть. Полагаю, что непосредственное соглашение твоего правительства с Веной возможно и желательно, и, как я уже телеграфировал тебе, мое правительство прилагает все усилия к тому, чтобы достигнуть этого соглашения. Конечно, военные приготовления со стороны России, которые могли бы рассматриваться Австрией как угроза, ускорили бы катастрофу, избежать которой мы оба желаем, и повредили бы моей позиции посредника, которую я охотно взял на себя, когда ты обратился к моей дружбе и помощи»[14].
Увы, все было напрасно. Сазонов, Сухомлинов, великий князь Николай Николаевич и Ко очень хотели повоевать.
Из дневника царя:
«19 июля. Суббота.
Утром были обычные доклады.
После завтрака вызвал Николашу (великого князя Николая Николаевича. – А.Ш.) и объявил ему о его назначении верховным главнокомандующим впредь до моего приезда в армию. Поехал с Аликс в Дивеевскую обитель.
Погулял с детьми. В 6½ поехали ко всенощной. По возвращении оттуда узнали, что Германия нам объявила войну»[15].
В 1917 г. на процессе в Салониках полковник Димитриевич признал, что он руководил операцией по убийству Ф.Ф. в Сараеве. Мало того, он признал, что двое русских знали о предстоящем убийстве и дали ему денег (Гартвинг и Верховский. – А.Ш.).
Но об этом Димитриевича подробно не спрашивали, а по приказу правительства расстреляли 24 июня 1917 г., несмотря на просьбы Парижа и Лондона подождать с вынесением приговора.
Любопытна карьера лучшего друга Димитриевича А.И. Верховского. Он был видным масоном «Военной ложи». В августе 1917 г. Керенский назначил Верховского военным министром. В сентябре Керенский ввел его в состав Директории (в Совет пяти). 2 ноября н.с. Верховский поехал на две недели на остров Валаам «на отдых». Там он пересидел все «события». В декабре 1918 г. официально примкнул к большевикам. В 1922 г. на Генуэзской конференции Верховский был главным советским военным экспертом. Арестован 11 марта 1938 г. Через полгода расстрелян. Реабилитирован 28 октября 1956 г.
Любопытно, допрашивали ли его об убийстве в Сараеве?
На Западе все объективные исследования оказались под запретом, поскольку они опровергают «статью 231 Версальского мирного договора (эта статья, устанавливая одностороннюю ответственность Германии и Австро-Венгрии за войну 1914–1918 годов, возлагала в силу этого факта на них обязательство уплатить репарации Антанты).
С этой целью они не только потребовали выдачи всех архивов, захваченных войсками центральных держав во время войны, но и обязали в последующих мирных договорах – Сен-Жерменском с Австрией, Трианонском с Венгрией – не опубликовывать документов из своих архивов, касающихся политики австро-венгерского правительства по отношению к Югославии, Румынии, Италии и др. государствам – наследникам Австро-Венгерской монархии без разрешения этих государств. Правда, большинство из “наследников” установило известные сроки, после которых это запрещение утрачивает свою силу. Но эти сроки являются, попросту говоря, скрытым издевательством»[16].
В Советской России в 1920–1933 гг. историки имели куда большую свободу в исследовании причин Первой мировой войны. Профессорам М.Н. Покровскому и Н.П. Полетике удалось частично раскрыть причины начала Первой мировой войны.
Но после установления абсолютной диктатуры Сталина в середине 1930-х годов их труды были изъяты из библиотек и сданы в секретные спецхраны.
М.Н. Покоровский умер 10 апреля 1932 г., и его прах, как замнаркома просвещения, был захоронен в Кремлевской стене. А вот ряд его учеников в 1938–1939 гг. посадили.
Профессору Н.П. Полетике каким-то образом удалось уцелеть – он умер своей смертью в 1988 г.
Ну а «сазоновско-николаевская» версия начала войны 1914 г. после 1937 г. стала у нас официальной, таковой и остается сейчас.
Глава 3. Была ли Германия побеждена в 1918 году?
25 октября (7 ноября) 1917 г. в Петрограде произошла Великая Октябрьская социалистическая революция, или «большевистский переворот» – пусть каждый называет, как хочет. Лично