Горячая вода с розовым маслом мне не помогла. Я надела подготовленную одежду для сна и забралась в прохладную и такую чужую постель, подтягивая одеяло до самого подбородка. В комнате я находилась одна.
О небеса, пусть эти мгновения одиночества продлятся как можно дольше!
Тяжелые, слегка вразвалочку шаги раздались за дверью. В мои покои вошел он – человек при виде, которого мне хотелось избавиться от содержимого в желудке. Его глаза горели недобрым огнем. Шнурок на рубашки Клэйтона был развязан и открывал вид на его вздымающуюся грудь с мелкой порослью темных волос. Он поднес руку к своим каштановым волосам, но вовремя опомнился, ведь они были уложены чем-то липким и приглажены назад.
Я следила за ним с широко распахнутыми глазами. Мне было страшно дышать.
– Приготовилась? – Бесстыдно рассматривая, он цыкнул языком и пошатываясь приблизился к кровати.
Запустив пальцы в мои волосы, Клэйтон окунул в них лицо, глубоко вздохнув, как собака, обнюхивающая понравившуюся вещь.
Мне стало так дурно от его прикосновений, от его нежеланной нежности, что на мгновение показалось, что меня вот-вот вырвет. От него исходил запах полыни, лаванды и перебратого им алкоголя. От страха тело напряглось, но ему явно это пришло по вкусу. Клэйтон оскалился. Крупная дрожь отвращения завладела мной, сердце зазвучало молотом, а виски будто налились свинцом. Сама мысль, что он сделает это со мной, причиняла немыслимые страдания.
Почувствовав его губы на своем виске, я принялась вырываться.
– Умоляю тебя, дай мне хотя бы день свыкнуться. Прошу тебя, прошу… – Взмолилась я, не контролируя подступившие к глазам слезы.
Клэйтон пождал губы. Мое неподчинение вызвало гнев. На его лбу надулась вена, и желваки заходили на скулах, которые успели за день обрасти щетиной.
– Радуйся, что тебе попался такой муж, как я. Глупя тварь! – Обхватив шею, Клэйтон отшвырнул меня на подушки, а сам, раскачиваясь, побрел вон из комнаты.
О небеса, как же я несчастна!
Наутро, выбрав закрытое прямое платье, темно-синего цвета и собрав волосы в косу, я спустилась в столовую, в надежде, что завтракать буду в одиночестве. Служанка сообщила, что он… мой муж, разъяренный выбежал на закате из дома и скрылся на одной из троп, ведущих в низкосортную таверну. Что ж, я этому только рада.
Но мои надежды рассыпались, подобно возведенному песчаному замку, который обдало волной… Во главе стола сидел Клэйтон, в полном здравии и без единого намека на бурную ночь.
– А вот и ты, – промокнув губы салфеткой, он поднял на меня глаза. – Завтра я выведу тебя впервые в свет. Будь приличной.
– Приличной? – Фыркнула я. – В таком случае обозначь грани приличия, а то вдруг они у нас не совпадают.
Клэйтон Стоунтбери подался вперед и с силой сжал мое запястье. От боли хотелось вскрикнуть, но я сдержалась и ответила непроницаемой маской безразличия.
– Не советую, Карнелия, злить меня. – Угрожающе спокойно проговорил он. – Видимо, твои тупые папаша с мамашей не объяснили тебе, что такое приличие, но я так и быть, взвалю на себя эту ношу. Причине, дорогая женушка, это вовремя закрывать рот и не демонстрировать то, что ты с лихвой демонстрируешь мне сейчас – свою дурость.
Гнев раскаленной магмой бурлил в моих венах, я ощутила, как меня обдало жаром, и как зачесались руки. Схватив со стола чашку с чаем, что была уготовлен мне, я плеснула им в лицо мужа.
– Ни смей так говорить о моих родителях! – Прокричала я и, поднялась со стула так резко, что он качнулся и со стуком упал на кафельный пол.
– Мне досталась не только глупая, с уродливыми глазами жена, так еще и психопатка. – Ворчливо поднимаясь следом, заскрежетал зумами Клэйтон. – Я тебя купил! Ты моя собственность! И мне ничего не остается, как перевоспитать тебя!
Схватив с тумбы у стены кожаную плеть, которой обычно подгоняют лошадей, он замахнулся и ударил меня по ребрам. Я вскрикнула и почувствовала адское жжение, расползающееся по коже, будто меня уже отправили в ад без суда и бесы стали измываться за согрешения не только мои, но и всей семьи. Плеть явно предназначалась не для лошадей…
– Пока хватит с тебя одного удара, и впредь думай, прежде чем поперек слова мужа идти, неблагодарная, дикая тварь. Точно! – Клэйтон улыбнулся так, словно придумал что-то поистине удивительное. – Я буду звать тебя дикаркой.
А я тебя пустоголовое, жестокое ничтожество! Так и хотелось выплюнуть это ему в лицо, но я сдержалась.
Развернувшись на пятках, Клэйтон горделиво задрав свой острый подбородок, отправился наверх. Я же выдохнув, опустилась на стул и осмотрела свою синеющую кожу, проглядывающуюся сквозь разорванное платье.
Обработав травяной мазью, собственного приготовления, рану и сменив наряд, я вышла в сад.
Светлый фасад дома утопал в изобилии зелени вокруг. Кустарники, клумбы и необъятный лес… Запахи цветов и хвои наполняли легкие и позволяли почувствовать себя в безопасности. Словно природа укутывала своими объятиями и скрывала от беды. Молочные колонны обвивал цветущий плющ.
Я раскинула руки и подставила лицо солнцу. Бок ныл, но я не обращала на него внимание. В голове возникла мысль, что во всем этом великолепии не хватает розария. Мне с детства нравилось возиться в саду. Отец не одобрял мою страсть к, как он это называл, ковырянию в грязи… Но порой я сбегала сутра пораньше, чтобы облегчить от ненужной ноши или подкормить цветы. Так продолжалось до того момента, пока он не осознал, что бороться со мной бесполезно. Жаль, что этого касалось только роз…
Но я спасла семью, я спасла народ… поэтому печалиться и сетовать нет смысла. Жаль матушка не застала момента, когда груз долгов с нашей семьи пал. Она ушла так внезапно, так тихо и недавно… Как же я скучаю. Клэйтон заплатил не дурную сумму и освободил нас… Впрочем, мама бы никогда не одобрила моей жертвы, она всегда говорила, что любовь превыше всего.
Но если задуматься, есть во всем этом, что-то хорошее – я больше не нахожусь во власти Николаса Хальброна, моего отца. Корскор прекрасный городок. Живописный: огромный лес, реки и бесконечные горы, вершины которых ласкали облака.
Никогда не была здесь прежде. Наш дом располагался во владениях по соседству. Ларкон – городок, который по своим размерам немного уступал Корскор. Он был светлым, уютным и скалистым, но зелени в нем было значительно меньше.
Обогнув центральный вход, я наткнулась на кустарники пышных роз.