— О чём ты думаешь? — спросил Ролан резко, с удивительной точностью поняв, что Исгерд за несколько секунд оказалась невыносимо далеко от него.
Исгерд вздохнула.
— О том, что мы будем делать теперь, — соврала она.
— Ты мне надоела.
Ролан высвободился из её рук и, взяв две тарелки, понёс на стол. Исгерд захватила поднос с чашками и кофейником и последовала за ним.
За завтраком им так и не удалось поговорить. Ролан включил галактическую сеть — шёл выпуск новостей. И Исгерд, сидевшая прислонившись к его плечу, замерла безмолвно, как губка впитывая каждый нюанс. Происходящее в Гесории больше не шокировало её. Она спокойно раскладывала по полочкам новую информацию, и только снова нахлынувший вопрос: «Зачем?» — на несколько долгих минут ввёл её в ступор.
— Исгерд… — позвал Ролан.
Исгерд поняла, что тот о чём-то ей говорит. Подняла голову с плеча Ролана и попыталась заглянуть ему в глаза.
— Я сказал, что не вижу другого выхода, как попытаться навестить Ирвина, — терпеливо повторил тот, — посмотрим, не выдаст ли тот себя.
Исгерд хмыкнула. Она очень сомневалась, что Ирвин может проколоться, но, с другой стороны, в самом деле была не прочь попытаться его разговорить.
Они вернулись на корабль, когда на планету уже опускалась ночь.
Оба молчали — как и в прошлый раз.
Ролан думал о том, что надо было просто пристрелить Ирвина — желательно, три года назад, пока он ещё мог сделать это, не оглядываясь на закон.
Исгерд думала о том, что так, видимо, будет всегда. Того, что с ней было, уже не отмыть и не поменять.
Оказавшись на корабле, они разошлись в разные стороны — Исгерд пошла к себе, а Ролан в рубку, но не прошло и пятнадцати минут, как Исгерд поняла, что не вынесет больше и минуты взаперти, и тоже вышла в рубку, в глубине души надеясь, что Ролана там уже нет.
Тот, однако, сидел в пилотском кресле и смотрел на бесконечный звёздный простор, закрытый фигурами двух внешних планет.
Исгерд молча опустилась в кресло второго пилота и замерла, надеясь, что тот не станет спрашивать ни о чём.
— Я заложил курс домой, — сказал Ролан негромко.
Исгерд кивнула. Не то чтобы ей было всё равно… Просто это был не её дом. «А был ли у меня вообще когда-нибудь дом?» — думала она.
— Исгерд, перестань, — услышала она голос Ролана и, вздрогнув, посмотрела на него. — Не знаю, о чём именно ты сейчас думаешь… О том, что сказал мой брат, или о чём-то ещё…
— Я думала о его словах весь вечер, — перебила его Исгерд и поняла внезапно, что больше не может молчать. Слова изливались сами собой. — О том, что он прав. Я никто. Я проиграла. Меня раздавили. И я никогда уже не стану собой. Ты можешь пытаться сделать вид, что я тебе не принадлежу…
— Я не пытаюсь делать вид! — Ролан перехватил её руку и сжал запястье. — Мне этот закон поперёк горла не меньше, чем тебе.
— О, и неужели ты не воспользуешься случаем… И мной заодно?
— Ты так это видишь? Я воспользовался тобой?
Оба замолкли, пристально глядя друг на друга, но руки Исгерд Ролан не отпустил, а Исгерд сама не заметила, как накрыла его кисть своей.
— Я ждал этого шесть лет. Нет, я ждал этого всю жизнь. Что однажды ты станешь моей. Знаешь, что я чувствовал, когда ты выбрала Волфганга? Думаешь, меня никогда не посещали мысли, что я — второй сорт? Побочный сын, который не подходит… Не подходит для тебя.
— Я никогда не думала так, — Исгерд вскинулась, в удивлении глядя на него.
— Я и сейчас не знаю, нужен тебе или нет. Но я хочу… чтобы у нас всё было как в легендах. Всю жизнь хотел. И по-другому я не приму.
Исгерд не сдержала улыбки и, качнувшись к нему, приникла на миг к его плечу, но тут же выпрямилась и спрятала взгляд, сделав вид, что космос куда больше увлекает её.
— Со мной? — спросила она. — С той, кого на арене имели втроём? Ты хочешь строить сказку, ответь?
Ролан сглотнул.
— С тобой, — упрямо сказал он, — с тех пор, как ты вошла в мою дверь и ослепила меня светом солнца, отразившимся в твоих глазах.
— Ты должен быть разочарован тем, что получил, — усмехнувшись, Исгерд посмотрела на Ролана и кончиками пальцев очертила шрам. — Жизнь смеётся над нами, когда соглашается выплюнуть нам то, что мы хотим.
— Я многим разочарован, — тихо сказал Ролан, отворачиваясь от неё, — но не тобой.
Он помолчал и добавил:
— Шрам исправить легко — ты знаешь это не хуже меня. Но я молчу, потому что это решать только тебе.
Исгерд вздрогнула, услышав последние слова — не потому что они касались шрама, а потому что это самое «решать только им» и «решать только тебе» она слышала за последние несколько дней далеко не в первый раз.
— Не понимаю, — сказала она.
— И не надо, — Ролан снова поймал её ладонь, и когда Исгерд посмотрела на него, притянул к себе и поцеловал.
Эпилог
Они опустились на планету, много лет служившую тюрьмой единственному человеку, не там, где стоял дом Ролана, а немного восточней — там, где располагался музей.
Исгерд какое-то время стояла в отдалении и смотрела на это небольшое сооружение. Ролан ничего не говорил ей и ничего не предлагал. Исгерд первой двинулась туда, ко входу. Она была первой посетительницей музея за прошедшие полгода, но автоматическая система проверки документов присвоила ей номер двадцать шесть — потому что Ролан часто приходил сюда. Двадцать пять раз с тех пор, как был основан музей.
Исгерд стояла и разглядывала грубые стены и самодельную мебель, и думала, что, может быть, Брогану повезло. Повезло, что остаток дней он провёл здесь, не зная, что делали другие во имя его.
— Он был против Серой стражи, — только и сказала она. Хотела добавить, что только Серая стража и могла бы остановить то, что произошло, но не смогла — поняв, что это ложь. Никого в Серой страже не интересовало, что станет с Гесорией — кроме неё самой. — Пожалуйста, — она обернулась к Ролану, — освободи Бранта для меня. Не говори про закон. Нарушь его хотя бы раз.
Ролан в самом деле хотел сказать ей про закон, но вместо этого просто кивнул.
Он смотрел, как Исгерд проходит по комнате от одного