Я пытался встать, превозмогая нахлынувшую острую боль в боку, чтобы помочь Казбичу. Но, слабость настолько одолела меня, что ноги не слушались. Понимая, что теряю кровь, я зажал рану левой рукой и начал с трудом подниматься, когда услышал рядом голос Максима Максимовича.
Он крикнул мне:
— Печорин, сзади!
Я обернулся и увидел, как на меня кинулся еще один свирепый чеченец, вооруженный двумя кинжалами. Максимыч бросился наперерез. Но, он не успевал. И тут штабс-капитан не растерялся, схватив удлиненный трофейный английский разряженный штуцер за ствол, он ударил прикладом этого горца, пытавшегося добить меня. Супостат пошатнулся от удара, но не упал, лишь отскочил к стене. И в следующее мгновение казачий урядник Семен выстрелил в него из пистолета, сразив наповал. Благодаря штабс-капитану и этому опытному уряднику, который подоспел очень вовремя, я снова остался жив, хоть и получил в бою рану.
Отвлекшись, я не заметил, когда Казбич и Мертон вышибли друг у друга из рук длинные клинки и сбили с ног. Теперь оба катались по земле, сцепившись насмерть с кинжалами в руках. Каждый из них боролся за свою жизнь. Но, победа по-прежнему не давалась ни джигиту, ни англичанину. Вокруг бой стих так же внезапно, как и начался. Все наемники Мертона и четверо наших казаков лежали бездыханными. А эти двое все еще не прекращали своей борьбы.
Наконец, удача улыбнулась Казбичу. Он применил нехитрый прием, подсмотренный у меня. В то время, как противники крепко держали руки друг друга, блокируя клинки, он стукнул лбом англичанина в переносицу. И Мертон «поплыл» на какое-то мгновение. Этого джигиту оказалось достаточно, чтобы перехватить инициативу. Истекающий кровью из разбитого носа и ранок на лбу и щеке от дробин, англичанин все еще пытался подняться, но Казбич крепко прижал его к земле, приставив кинжал к горлу.
— Сейчас отрежу тебе голову! Только сначала скажешь мне, где золото! — пригрозил горец.
— Стой, Казбич! — рявкнул Максим Максимович, подойдя к ним вместе с казаками. — Английский шпион арестован по законам военного времени!
Казаки щелкнули курками перезаряженных ружей, и горец ослабил хватку, а Мертон усмехнулся, демонстративно отбросив свой кинжал. Но его глаза пылали ненавистью, когда он произнес хрипло:
— Значит, я арестован? Но, я не боюсь за себя. Я свое дело сделал. Мои донесения уже в Лондоне. И скоро весь Кавказ восстанет против России, потому вы, русские, все равно проиграете!
Максимыч сказал на это:
— Ты предстанешь перед судом, лейтенант. И тебя ждет виселица, если не станешь сотрудничать со следствием.
Англичанин замер, лишь скривил губы в подобии улыбки. Потом пробормотал:
— Может быть. Но я не первый и не последний из тех, кто преданно служит Великобритании.
Казаки быстро обыскали и связали английского шпиона.
— Так вот ты какой, лейтенант Мертон, — усмехнулся штабс-капитан, подойдя к нему вплотную и разглядывая вблизи. — Шпионишь на Кавказе, подстрекаешь горцев против нас, а еще и женщин похищаешь между делом? И как только попался сейчас настолько глупо? Даже своим глазам не верю, что взял тебя в плен!
Мертон поднял на него взгляд, наполненный ненавистью, проговорив:
— Тут идет война, штабс-капитан. И я делал лишь то, что должен был делать во имя интересов Британской короны. А что попался глупо, так ведь джентльмены всегда держат слово. Надеюсь, что вы слышали об этом? Вот я и сдержал свое. Но, сделка с этим грузином, как видно, сорвалась не по моей вине.
— Так ты джентльмен, значит? — я резко шагнул вперед, кутаясь в бурку, уже перевязанный казаками, которые оказали мне первую помощь сразу после ранения. — Так зачем же ты пришел в такую даль сеять вражду и гадить нам? И разве джентльмены воруют женщин? Почему Вера? Зачем понадобилось именно ее похищать?
Мертон ответил совершенно спокойно, голосом, лишенным эмоций:
— Она казалась мне идеальным инструментом давления. Ее знатное родовое имя — ключ к властным кругам Петербурга. Ее отец — влиятельный князь и генерал, приближенный к императору. Другие ее родственники занимают важные должности при дворе. Через нее можно было давить на русское командование…
— И ты думал, что твой примитивный шантаж сработает, если получишь Веру в заложницы? — уточнил я.
— Почему бы и нет? Я предполагал, что у меня есть время. Но, его не оказалось… — проговорил Мертон.
В этот момент из подземного хода вышла Вера, за ней казаки вывели под руки связанного Гиоргадзе. Князь был бледен, но в его глазах все еще тлела злоба.
— А, вот и мой храбрый союзник! — язвительно сказал Мертон. — Я так и думал, что ты подведешь в последний момент!
— Молчи, англичанин! — прошипел Гиоргадзе. — Ты сам виноват, что попался.
— Довольно! — резко оборвал их Максим Максимович. — Оба будете отвечать перед русским командованием и правосудием.
Рассвет разгорался, и солнце выходило на небо из-за гор на востоке, окрашивая руины заброшенной крепости в багровые и золотые тона. Ветер развевал дым от костра, смешивая его с запахом крови и пороха, все еще чувствовавшимися в воздухе после боя. Но теперь к этим запахам прибавился аромат солдатской каши, которую готовили на огне казаки, чтобы подкрепиться перед дорогой обратно.
Мертон под охраной троих казаков сидел на камне со связанными руками, склонив голову. Его лицо, обычно холодное и надменное, теперь выражало лишь усталость и злобу. Несмотря на всю свою показную браваду, он хорошо понимал, что проиграл.
— Так вот как заканчивается замысел сделать Британию великой? — пробормотал он по-английски, глядя на свои связанные руки. Но, я понял его фразу, поскольку английский являлся тем единственным иностранным языком, который учил со школы и выучил, в конце концов, не так уж и плохо.
— Замысел был глупым с самого начала, — сказал я, подходя к нему. — Вы, англичане, всегда недооцениваете нас, русских, и переоцениваете самих себя.
Англичанин усмехнулся:
— Кто знает, как бы все сложилось, Печорин, если бы Гиоргадзе не подвел меня?
— Он просто оказался слабее, чем ты думал, — заметил я.
Мертон посмотрел на связанного князя, которого казаки