— Глупо, юноша. Очень глупо.
Он махнул рукой. Графа отбросило к стене с такой силой, что все услышали треск ломающихся костей. Юноша осел на пол, бездыханный. Его шея вывернулась под неестественным углом.
В кабинете воцарилась мертвая тишина, нарушаемая только потрескиванием свечей да тяжелым дыханием ошеломленных заговорщиков. Три трупа на полу были жутким свидетельством цены отказа. Арсений вытер пенсне белоснежным платком, его лицо снова стало невозмутимым.
— Простите за беспорядок, — сказал он мягко. — Теперь, когда сомневающиеся устранены… давайте обсудим детали завтрашних событий в Царском Лесу. Охота, как говорится, будет интересной.
Глава 18
«Апатия — это когда и надо бы повеситься, да не хочется»
Игорь Карпов
* * *
Раннее утро стелилось по земле мягким светом и переливалось горящими алмазами в маленьких каплях росы. Она еще не сошла с изумрудного газона дворцового парка.
В белоснежной ажурной беседке, увитой плетистыми розами, сидели две женщины. Огненно-рыжие волосы Анны Александровны были уложены в сложную прическу и, казалось, ловили первые лучи солнца, а синие глаза девушки смотрели куда-то вдаль, поверх чайной чашки.
Напротив нее, прямая и незыблемая, как скала, сидела ее мать, Ольга Павловна, Регентша Империи. Ее темные волосы с благородной проседью были собраны в строгий пучок, синие глаза, такие же, как у дочери, но холодные и всевидящие, внимательно изучали Анну.
Запах свежезаваренного чая и роз смешивался с утренней прохладой. Ольга Павловна положила свою руку поверх руки дочери. Этот жест с ее стороны был неожиданно нежным.
— Анечка… — начала Регентша, ее голос, обычно стального происхождения, вдруг смягчился. — Ты знаешь, как я тебя люблю? Как беспокоюсь о твоем будущем? О нашем будущем?
Анна молча кивнула, не встречая взгляда матери. Она чувствовала, к чему идет разговор.
— Недавний вечер… в опере… — Ольга Павловна вздохнула. — Это был позор. Для тебя. Для нашего дома. Вылить вино на Императора, пусть он и дурак, на глазах у всего света! — Ее пальцы слегка сжали руку Анны. — Он все-таки мужчина, дочь моя. И даже дураки обладают гордостью. Особенно те, кто носит корону. Наша задача — не отталкивать его грубостью, а усмирять, направлять, подчинять мягкостью и хитростью. Гордость дурака — опасная штука. Ее можно использовать, но нельзя топтать ногами.
— Я не хочу этого, мама! — вырвалось у Анны. Девушка наконец встретилась глазами с Ольгой. В них плескалось отчаяние и усталость. — И никогда не хотела! Ни этого брака, ни этой роли! Я ведь не кукла, мама!
Ольга Павловна отдернула руку, как от огня. Ее лицо снова стало непроницаемым.
— Не хочешь? — холодно повторила она. — Будущий брак с Императором — это не прихоть, Анна. Это вопрос выживания. Нашего рода. Нашей Империи. Это бремя, которое несут все знатные женщины с тех пор, как мир стал миром. Как говаривал старик Макиавелли: «Государь, желающий удержать власть, должен научиться быть и львом, и лисой». Мы, женщины, чаще всего бываем лисами. И я думала, воспитала тебя достаточно хорошо для этой роли.
— Ты вышла замуж по любви! За отца! — парировала Анна, ее голос дрогнул. По щеке скатилась одинокая слеза, блестящая, как и роса в траве парка. — Почему ты лишаешь меня этого права? Почему⁈
Ольга Павловна замолчала на мгновение. В ее глазах мелькнула тень старой боли, быстро подавленная.
— Мне повезло, Аня. Чистая удача. Мы встретились с твоим отцом у алтаря. До этого дня — ни слова, ни взгляда. Брак был решен нашими семьями задолго до того дня. — Она сделала глоток чая. — А полюбили мы друг друга… да, сразу. Это была редкостная удача. Шанс один на тысячу. Не строй иллюзий. Наша доля — расчет и холодный разум. Ищи достоинства в Императоре, а не минусы. Забудь о его глупости на людях. Вглядись в него. Может, найдешь что-то… полезное. Силу? Решимость? Даже жестокость, направленная в нужное русло, может стать достоинством.
Она наклонилась к дочери, ее голос стал тихим, но невероятно весомым:
— И любовь, дочь моя… любовь — это роскошь, которую не каждый может себе позволить. Наша роль — не любить, а управлять. Завоевывать доверие. А через доверие — власть. Не позорь его публично. Покори его. Так будет лучше для нас. Для страны. Для этого безумного, гибнущего мира. И, быть может, стерпится — слюбится…
Анна сжала губы. А в ее голове пронеслось:
«Он не дурак! Он жестокий, расчетливый интриган! Он убил Глеба на моих глазах!» Но страх перед признанием, перед раскрытием крымского позора, перед гневом матери был сильнее. Она проглотила слова, опустив глаза в чашку. Ее руки дрожали.
— Я… попробую, мама, — меланхолично прошептала она.
Ольга Павловна с пониманием вздохнула и удовлетворенно кивнула. Она допила чай и встала.
— Хорошо. А теперь, дочь моя, пора собираться. Охота ждать не будет. И я лично выберу тебе охотничий наряд. Ты должна выглядеть безупречно. Будущая императрица в поле — это символ. — Она протянула руку.
Анна молча встала и последовала за матерью из беседки по аллее, ведущей к сияющему в утреннем свете дворцу. Две фигуры в роскошных утренних платьях — одна прямая и властная, другая — с опущенной головой и сжатыми кулаками. Фигура, ненавидящая само свое существование…
* * *
Раннее утро окрасило воды Невы в перламутрово-розовые тона. Намеренно состаренный пароходик «Нева-2», был пришвартован у набережной и еще не принимал пассажиров, но в его изысканном ресторане с видом на воду уже сидела одна посетительница. Валерия Орловская. Ее золотистые волосы были убраны в строгую служебную шишку, лицо с аристократическими чертами и холодными голубыми глазами было бесстрастно. Она пила черный кофе, разглядывая просыпающийся город. И в ровно назначенное время дверь ресторана открылась совершенно беззвучно.
Юрий Викторович вошел тихо, как призрак. Лицо главы Тайного Отдела сверкало мертвенной бледностью. Но взгляд его синих бездонных глаз по-прежнему был острым и проницательным. Безупречный синий костюм сидел на его худощавой, жилистой фигуре как влитой. Но Валерия ахнула, едва не выронив чашку. Вместо правой руки — практически от плеча и ниже — был… протез. Искусно сделанный, но все же протез! В качестве основы выступало темное, полированное дерево, в которое были вплетены сложные стальные