Яна закусила губу.
– Помню, – выдохнула она, прижимаясь сильней и потираясь о Яра в ответ.
Яр многозначительно смотрел на неё, а Яна думала. Она хотела в этот день сделать всё, чего бы Яр не попросил, но у неё попросту не было тех вещей, о которых Яр говорил, и не было даже подруг, у которых можно было бы их взять; так же как не было и денег, на которые она могла бы купить этот подарок или любой другой.
Она прижалась плотней и прошептала Яру на ухо:
– Давай не сегодня. Но я обязательно запомню, что ты этого хотел, – она запнулась и шумно выдохнула, когда зубы Яра впились в её собственное ухо.
– Я тоже запомню, – хрипло пообещал Яр, а затем что-то поменялось мгновенно. Яна обнаружила себя вжавшейся животом в кухонный стол. Руки Яра рванули её джинсы вниз, обнажая воспалённую плоть и мягкие булочки зада, по которым Яр тут же прошёлся двумя руками. Развёл в разные стороны, разглядывая предательски запульсировавшую промежность, а потом наградил Яну двумя звонкими шлепками и прижался к ней собственными бёдрами. Член Яра был ещё мягким, но горячим, и Яна принялась тереться о него, стараясь зажать между бёдрами. Яр какое-то время позволял ей играть с собой, а затем зафиксировал бёдра Яны двумя руками и вошёл одним махом, заставляя выгнуться, натянуться струной.
Яна ловила воздух ртом и сама ощущала, как пульсирует изнутри её тело, сжимая Яра и снова расслабляясь, пытаясь приспособиться к нему.
– Люблю тебя, – Яна ощутила, как горячее дыхание прошлось по её уху, и тут же расслабилась, обмякла.
Яр задвигался, трахая её быстро и жёстко, как не трахал ни разу после тюрьмы. Яна только дышала тяжело и постанывала, краснела и лишь иногда успевала подмахивать. Больше она не могла делать ничего. Когда движения Яра стали особенно резкими, она опустила руку себе между бёдер спереди и принялась стремительно поглаживать, стараясь догнать Яра, но всё равно чуточку не успела – Яр выплеснулся первым, внутри неё.
Яр подхватил её поперёк груди и притянул к себе, целуя подбородок и щёку.
– Люблю тебя, – прошептал он ещё раз.
– Я тоже, – Яна окончательно перестала держаться на ногах, просто повисла в его руках, привалившись к груди Яра спиной.
– Гренкам хана, – добавил после минутной паузы Яр. Яна скосила взгляд на обугленные хлебцы и почувствовала, как в животе сворачивается тугой узелок. – Пошли в ресторан.
Яна не была уверена, чей день рождения получился в конце концов. Яр всё смотрел на неё и улыбался, и Яна не могла не улыбаться в ответ. Подарков никто никому не дарил – они просто гуляли, а потом долго трахались, вернувшись домой, пока не уснули, обнимая друг друга.
Следующим утром круговорот скучных лиц, одинаковых пиджаков и полной безысходности продолжился с того же места. Яна пересчитала сбережения, выглядевшие смешно на фоне того, что она хотела сделать в доме. Невозможность сделать подарок крепко засела у неё в голове. Яна подумала, что если бы не Яр, то, наверное, и на еду бы себе наскрёбла с трудом, а значит, вся её бравада теряла всякий смысл. Нужно было что-то менять.
После работы она ещё раз съездила в колледж и, наняв ещё парочку студентов, сфотографировала их на берегу Темзы, а затем по новой разослала резюме. Ответа не пришло, но на следующий день она сделала ещё серию фотографий и, укрепив ими своё резюме, попробовала ещё раз.
Он рассылала резюме почти каждый день, но до самого марта ответа не приходило. Яна был уверена, что фотографии хороши. Такие же точно сделали ей имя в Москве, но тут не получалось ничего.
Уже в первых числах весны Яна получила звонок от секретаря довольно крупного журнала с хорошей репутацией в мире моды. Это было именно то, что она искала, но шанс пока выглядел слишком призрачным, чтобы целиком поверить в него.
Яна отобрала из своего порядком поистрепавшегося за зиму гардероба самую неношеную блузку. Накинула сверху единственный пиджак и отправилась на собеседование.
Здесь всё было так же, как в Москве, и в то же время иначе. Такой же кабинет, и даже редактор чем-то напоминал её шефа из Men’s Health, но разговор вёлся куда сдержаннее, без панибратства, и только туманные намёки выдавали заинтересованность, к которой Яна за свою жизнь вполне привыкла:
– Именно фотографом? – спрашивал редактор, Джеральд Хайдегер, с мягкой улыбкой. Он принимал Яну не за столом, а на диванчиках для переговоров, так что Яна отлично видела его пальцы, перебирающие прозрачные страницы портфолио.
– У вас есть другие вакансии?
– Из вас бы получилась хорошая модель.
Яна на эту фразу отвечать уже устала – за год работы в фэшн-индустрии она слышала её не меньше сотни раз.
– Возможно, но я не люблю зарабатывать телом.
– Был опыт? – Джеральд приподнял бровь. Хайдегер был ухожен и довольно обаятелен, когда делал такое лицо.
– В каком-то смысле. Но другие вакансии я рассмотреть готова. Не уверена, что хочу именно, – Яна пожала плечами, – снимать. Я могла бы проводить кастинги. Отбирать контент. У меня даже был опыт менеджерской работы в… в музыкальной сфере.
– В музыкальной сфере?
– Управление клубом. Подбор музыкантов, креатив, дизайн.
– Этого нет в резюме.
– Я работала на себя. И не в этой стране.
Хайдегер хмыкнул.
– Вы шведка?
– Я приехала из Европы, да.
– Наверное, это усложняет вам задачу.
Яна усмехнулась.
– Можно и так сказать. Но Англию я знаю довольно хорошо и по-английски говорю без проблем. На моё происхождение можете не смотреть.
– Дело в том… мисс Йансен… – Хайдегер отложил портфолио и прямо посмотрел на неё. – Ваши фотографии хороши. Хотя они и не совсем такие, к каким наш читатель привык.
Теперь уже Яна подняла бровь.
– Это хорошо, – успокоил её Хайдегер, – вы выбиваетесь из струи и можете далеко пойти. Если, конечно, сумеете установить контакт с правильными людьми.
– Правильными людьми, – повторила Яна и откинулась на спинку дивана. Она начинала понимать. «Начать нужно с вас?» – вопрос так и просился на язык, но Яна не стала его задавать. В конце концов Хайдегер был прав, говоря слово «контакт». Вот только контакт они имели в виду разный. И тем не менее Хайдегер был вторым, кто согласился рассмотреть её резюме, другие вообще не выходили на связь, а таскаться по происшествиям у Яны уже не было сил.
– Я могу вам помочь, – продолжил Хайдегер.
«Этого следовало ожидать», – подумала