– Понимаю, что ты хочешь сказать. Но эпидемии чумы, например, тоже уничтожают целые города. Почему люди не пытаются запретить чуму? – усмехнулся Шет.
Я пожала плечами. Для меня это были несопоставимые вещи. Люди и с заразными болезнями тоже боролись – искали лекарства для них, вводили карантины. Какое ты найдешь лекарство от шидана, который бросается на тебя и рвет когтями и клыками? Остается только сделать так, чтобы он не добрался до тебя вообще, то есть закрыть Пути.
– Значит, у тебя есть другое решение проблемы, раз ты считаешь, что ничего запрещать не надо было?
– Пока вы держали врата запертыми, в Ханассе продолжали их изучать, – усмехнувшись, видимо, человеческой наивности, продолжил он. – Как ты думаешь, почему после снятия запрета так быстро появились правила безопасных путешествий? Не больше десятка путников на тропе, например? Всё это с помощью экспериментов выяснили мы , в то время как вы сидели сложа руки. И где ваша благодарность за это?
– Насколько мне известно, – вставила я, уже немного подкованная в политических отношениях Грелада и Ханассы после того, как вдоволь наслушалась в путешествиях болтовни Элента и Шано, – это было жестом доброй воли от вашего короля, не желавшего новой войны, к которой он был не готов. Сразу двое ханасских принцев по собственной воле женились на человеческих аристократках, и они тоже настроены на сотрудничество с людскими королевствами.
– И среди нагов встречаются идиоты, – вздохнул Шет. – Мы не только составили свод правил, мы обнаружили, что не все чудовища на Путях так опасны, как об этом принято думать. Шиданы поддаются дрессировке не хуже собак, а даже и лучше, потому что их интеллектуальные способности выше. Теневые змеи оказались даже еще разумнее. Осьминоги вне своей среды обитания не приносят вреда, если избегать прикосновений к ним. Впрочем, это тоже уже не беда – один из моих коллег разработал лекарство от их яда.
– То есть когда они неожиданно падают прямо тебе на голову – это нормально, – пробормотала я.
– А разве в нашем мире мало вредителей? Комары, слепни и прочий гнус, скорпионы, ядовитые пауки и гремучие змеи, акулы, медведи и волки… В каком-то смысле они тоже «падают на голову». И вновь никто из людей не стал запрещать леса, потому что в них водятся волки, или пустыни, потому что в песках подстерегают скорпионы.
– Это наши чудовища. А там – чужие, – упрямо сказала я. – Может, шиданы в конце концов истребят всех, кто живет в нашем мире. Или за шиданами придется кто-то похуже, если дыр станет больше.
– Ты не знаешь наверняка. Возможно, никто не придет. Либо мы найдем в Потусторонье что-то, что излечит нас от болезней, придаст сил и сделает нашу жизнь лучше. Для этого и нужны исследования. Бесконечные запреты не приведут к развитию.
– Ты предполагаешь или все-таки у тебя есть какие-то успехи? – съязвила я.
– Конечно есть, – скромно ответил Шет, помолчал, не выдержал и принялся хвастливо перечислять: – Если бы меня постоянно не отвлекали, я бы уже создал маску, с помощью которой можно дышать в Потусторонье даже без использования чар. Первые результаты многообещающи. Эксперимент по дрессировке шиданов нагами тоже полностью себя оправдал.
– Но этого первым добился не ты, а степняки, – возразила я.
– А откуда, по-твоему, отсталые кочевники вообще узнали, что этих зверей можно приручить?
– Они могли и сами догадаться.
Наг фыркнул, никак это не прокомментировав.
– Конечно, пока не ясно, как усмирить теневых волков и ашрахов… Но если бы мне постоянно не мешали, мы бы уже начали осваивать Потусторонье и пришли бы к общему благу. Увы, никто, даже Церестин, не готов ни идти на риски, ни просто слушать.
Я запрокинула голову, упершись затылком в стену, и уставилась на потолок с выцветшими фресками.
Что-то Шет недоговаривал. Я уже убедилась: и сам Церестин, и его любимый ученик Шано иногда так увлекаются экспериментами, что способны перейти за любую грань, если их не остановит кто-то более трезвомыслящий. Если бы наг рассказал архимагу всё в том же виде, что и мне, тот наверняка бы заинтересовался и поддержал исследования.
Что же не так? Думай, Линни, думай… Что там змей сказал про возвращение сюда?
– Твоя семья раньше владела этими землями, – утвердительно произнесла я. – И разорилась, когда на Алмарском конвенте запретили использование Путей. Церестина ты обокрал не потому, что он дурак, а потому что ты хотел быть единственным, кто контролирует тролльи Пути и, соответственно, Потусторонье вместе со всеми благами, которые можно там найти. Это позволило бы тебе вновь разбогатеть.
Шет так изумился, что оторвался от колб и посмотрел на меня.
– Откуда ты… Ах да, – он криво улыбнулся. – Ты же путешествовала с учеником Церестина. Что ж, не буду скрывать, о моей семье он сказал правду. Но желание разбогатеть здесь ни при чем. Волшебники и так высшая каста в Ханассе. Проходом на Пути должен владеть кто-то один – именно для того чтобы не было того хаоса, который существует сейчас, и чтобы все исследования проводились упорядоченно. Человеческие королевства с этим не справились, эльфы ничего не предприняли, остальные либо выжидают в надежде выжать побольше выгоды из сложившейся ситуации, либо слишком слабы, чтобы возражать, а нынешний король Ханассы в своей слепоте потакает людям. Кому-то пришлось бы сделать первый шаг. Я не стал дожидаться и стал этим «кем-то».
– Понимаю.
Наг, кажется, удивился еще сильнее, чем в прошлый раз.
– Да ну?
– Ну да, – соврала я. – Ты совершенно прав. На Путях сейчас жуть что творится. Если бы кто-то взялся строго отслеживать, что на них происходит, и не пускать туда незваных гостей, было бы гораздо спокойнее.
– Хм, – выдал Шет, оценивающе глядя на меня. – Может, ты и дорастешь в итоге до моей помощницы.
На сей раз он замолчал надолго, вернувшись к алхимическим приборам, а я не стала задавать новые вопросы. Первую ступень я перешагнула, причем успешно. Если продолжу теребить нага прямо сейчас, он может догадаться,