– Это офис, который принадлежит… – начала Кэти и тут же поправилась: – Раньше принадлежал моим отцу и дяде.
Изначально братьев Саклер было трое, пояснила она. Артур, Мортимер и Рэймонд. Мортимер был отцом Кэти. Все трое избрали профессию врача. Но братья Саклер были «очень предприимчивыми людьми». Сага об их жизни и династии, которую они основали, отражает историю целого столетия американского капитализма. Три брата купили Purdue Frederick еще в 1950-х годах.
– Изначально эта компания была совсем небольшой. Это был маленький семейный бизнес.
Том I
Патриарх
Глава 1
Доброе имя
Артур Саклер родился в Бруклине летом 1913 года[18], в тот исторический момент, когда этот район бурно развивался за счет нескончаемых волн иммигрантов из Старого Света: каждый день – незнакомые лица, непривычная музыка все новых наречий на перекрестках улиц, все новые здания растут, куда ни глянь, чтобы дать кров и работу вновь прибывающим, и все проникнуто тем самым головокружительным, неудержимым духом становления. Сам будучи первенцем семьи недавних иммигрантов, Артур разделял мечты и устремления этого поколения новых американцев, их энергия и голод были ему понятны и знакомы. Он излучал те же вибрации чуть ли не с колыбели. При рождении был он наречен Авраамом, но впоследствии отказался от этого старосветского имени, предпочтя ему более «исконно американское» по звучанию – Артур[19]. Есть фотография[20], сделанная в 1915 или 1916 году, на которой маленький Артур сидит на поросшей травой лужайке, в то время как его мать Софи прилегла за спиной сына, точно львица. Софи – темноволосая, темноглазая – выглядит внушительно. Артур смотрит прямо в объектив: ангелочек в коротких штанишках, с торчащими ушами, с пристальными и сверхъестественно серьезными глазами, словно уже заглянувшими в будущее.
Софи Гринберг эмигрировала из Польши[21] всего за несколько лет до того, как был сделан этот снимок. Она была еще подростком, когда в 1906 году приехала в Бруклин и познакомилась с благовоспитанным мужчиной двадцатью годами старше себя, которого звали Исаак Саклер. Исаак и сам был иммигрантом[22] из Галиции[23], в те времена еще входившей в Австрийскую империю; он приплыл в Нью-Йорк на корабле вместе с родителями, братьями и сестрами в 1904 году. Исаак был человеком гордым[24]. Он происходил из рода потомственных раввинов[25], его предки бежали из Испании в Центральную Европу во времена инквизиции. А теперь он вместе с молодой женой собирался обустраивать новую жизнь в Нью-Йорке. Исаак с братом основали собственный бизнес – небольшой бакалейный магазин в Уильямсберге[26] – и без затей назвали его в свою честь: «Братья Саклер»[27]. Молодожены поселились в квартире в том же здании. Через три года после рождения Артура у Исаака и Софи родился второй сын, Мортимер, а еще через четыре – третий, Рэймонд. Артур был искренне предан младшим братьям и рьяно опекал их.
Дела в бакалейном бизнесе Исаака шли достаточно хорошо[28], чтобы вскоре молодая семья перебралась во Флэтбуш. Оживленный, казавшийся сердцем всего боро, в сравнении с окраинами иммигрантского Бруклина Флэтбуш считался районом среднего класса[29], даже той его прослойки, которая приближалась к высшему. Недвижимость уже тогда была в Нью-Йорке важным показателем достатка и общественного положения, и новый адрес служил символом того, что Исааку Саклеру удалось «сделать себя» в Новом Свете. Флэтбуш с его тенистыми, обсаженными деревьями улицами и основательными, просторными жилыми домами ощущался как некое достижение. Один из современников Артура даже говорил, что бруклинским евреям той эпохи другие евреи, жившие во Флэтбуше, могли казаться «почти что неевреями»[30]. Свои сбережения, накопленные благодаря бакалейной торговле, Исаак вложил в недвижимость[31], приобретая доходные дома и сдавая в аренду квартиры в них. Но у Исаака и Софи были мечты, связанные с Артуром и его братьями, мечты, которые простирались за пределы Флэтбуша и даже за пределы Бруклина. Они смотрели далеко вперед. И хотели, чтобы братья Саклер оставили свой след в этом мире.
* * *
Если впоследствии создавалось впечатление, что Артур прожил больше жизней, чем способен прожить один человек, то в этом ему помог ранний старт. Он начал работать[32] еще мальчишкой, помогая отцу в бакалейном магазине. С раннего возраста в нем проявился ряд качеств, которые в итоге задали темп всей его жизни: энергичность, живой ум, неистощимое честолюбие. Софи была женщиной умной, хоть и необразованной. В семнадцать лет она пошла работать на швейную фабрику и так и не овладела в полной мере письменным английским[33]. Дома Исаак и Софи говорили на идише[34], но поощряли сыновей ассимилироваться. Они блюли[35] кашрут[36], но синагогу посещали редко. Родители Софи жили вместе с семьей дочери[37], и атмосфера дома была пропитана нередким в любом иммигрантском анклаве ощущением, что все накопленные старшими поколениями надежды и чаяния теперь будут возложены на детей, первых урожденных американцев. Особенно явственно бремя этих ожиданий ощущал на себе Артур: он был пионером, первенцем-американцем, и все надежды родных были связаны в первую очередь с ним[38].
Средством реализации этих надежд должно было стать образование. Осенью 1925 года Артур Саклер (все звали его Арти) прибыл в среднюю школу «Эразмус-Холл»[39] на Флэтбуш-авеню. Он оказался самым младшим в классе – ему только-только исполнилось двенадцать, – поступив после испытаний на специальную ускоренную программу для способных учеников[40]. Арти не отличался боязливостью, но «Эразмус» был учебным заведением, способным внушить трепет[41]. В первые годы XX века школа расширилась и теперь располагалась в выстроенных квадратом неоготических зданиях в стиле Оксфордского университета, напоминавших средневековые замки, увитых плющом и украшенных гаргульями. Это расширение было предпринято с целью вместить мощный приток детей бруклинских иммигрантов. Преподаватели и учащиеся «Эразмуса» считали себя авангардом американского эксперимента и воспринимали идею восходящей мобильности и ассимиляции всерьез: школа обеспечивала первоклассное государственное образование. В ней были свои научные лаборатории[42], преподавали латынь и греческий.
Но при этом «Эразмус» имел исполинские размеры. Одновременно дававший образование примерно восьми тысячам учеников[43], он был одной из крупнейших средних школ в стране, и большинство учащихся были точь-в-точь такими, как Артур Саклер – жадными до знаний отпрысками недавних иммигрантов, детьми «бурных двадцатых» с горящими глазами, с волосами, напомаженными до блеска. Они стремительным потоком хлынули в коридоры