Но вдруг, внезапно все утихло.
Квадрат накрыла тишина,
И только стоны и плач тихий
Напоминали, что война.
Предстала жуткая картина:
Десятки мертвых детских тел
Разбросаны вокруг машины,
А кто и дальше улетел.
И вдруг, из кучи выползая,
Девчушка лет пяти-шести,
Ручонкой глазки протирая,
Пытаясь тщетно подвестись,
Другой ручонкой куклу ищет,
Ведь точно помнит, что была,
Не понимая то, что вышло,
Что чудом выползла сама.
А рядом мальчик плачет, стонет —
Осколком ранило в живот,
Водички попить просит,
Хотя бы маленький глоток.
И девочка, собрав все силы,
К мальчишке быстро подползла,
Слезой платочек свой смочила,
К губам мальчишки поднесла.
Затем сняла из платья пояс,
Из блузочки сорвав клочок,
Перевязала рану вскоре,
Остановив крови поток.
Затем расплакались, по-детски
Не вытирая мокрых слез,
Мальчишка Костя и с ним Светка
Расплакались тогда всерьез.
Их подобрали санитары,
Отправив быстро в лазарет,
Спасли из многих эту пару —
Детдомовцев блокадных лет.
Глава вторая
Давно отгремели раскаты орудий
Тех страшных событий из слова «война».
Пусть память народная страсти остудит,
Которые нам породила она.
В явлениях жизни бывает начало,
А раз есть начало, будет конец.
Хочется очень, чтоб жизнь не кончалась,
Чтоб был в ней достойный венец.
Но в жизни, увы, не бывает все гладко,
Она из нюансов сплошных состоит:
То взлет до небес до слипания сладкий,
А то неожиданно в прорву летит.
И так, чередуя взлеты с падением,
Судьба нас, как щепки, по свету несет,
Кому с наслажденьем, кому с огорченьем —
Всем по заслугам, увы, раздает.
И наших героев, Костю и Светку,
Судьба не щадила, терзала не раз.
С давних времен, из далекого детства
На прочность сверяла тогда и сейчас.
Залечены раны, войной нанесенные,
Хотя на погоду так часто зудят,
И шрамы на теле их душ обожженные
Напомнить не раз о войне норовят.
Но что им с памятью делать, скажите?
Она ведь не хочет те дни забывать,
Как под бомбежкой и вой «мессершмиттов»
Им приходилось тогда умирать.
Помнит все Костя, конечно, все помнит,
Как Светка платочек к губам поднесла.
Сама тоже ранена, жалобно стонет,
Слезой своей щеку ему обожгла.
Разве возможно забыть, как от боли
Неоднократно сознанье терял
И как санитаров слезно молил?
«Не оставляйте меня», – повторял.
И Светка запомнила самую малость,
Как выползала из кучи сама,
Как куклу дрожащей ручонкой искала
И к Косте по трупам тогда подползла.
Еще она помнит, как санитары
В машину забрали их с красным крестом,
Как ей укол делал дяденька старый
И как вновь очнулась, но только потом.
Их положили рядом в палате,
Две коечки рядышком возле окна.
Запомнили девушку в белом халате,
Как чаем горячим поила она.
Быстро ребята от ран поправлялись
Под наблюденьем врачей и сестер.
Что же их дальше в пути ожидало,
Какие объятья им мир распростер?..
Глава третья
Поезд несется под всеми парами
Туда, где войны нет, на Дальний Восток.
Дым коромыслом взлетает с гудками,
Все ближе и ближе Владивосток.
«Война» – это страшное, жуткое слово,
Это боль, это ужас, это хуже, чем смерч,
Это реки людской, человеческой крови,
Это жизни конец, это страшная смерть.
Мы знаем только с рассказов и книг
И видим всего лишь скупые фрагменты
Войны под названьем «Блицкриг»
Из хроник военных и киноленты.
Спросите у ветерана войны,
Тех давних кровавых боев,
У цвета волос и его седины —
Ответ очевиден и ясен без слов.
Он вспомнит под слезы горящую землю,
Давно позабытую ран его боль,
Снаряды, ревущие под Ельней,
Роя осколков несущихся вой.
Другой вам расскажет, как брали
Штурмом берлинский Рейхстаг
И как два бойца на нем водружали
Красный победный наш флаг.
А третий лишь горестно вспомнит,
Как в Волге кипела, бурлила вода,
Как плачет земля и как стонет,
Когда ее так, как в те годы тогда.
Как мерзко звучит это слово,
Пришедшее к нам из веков.
«Война» – это страшное слово,
Не дай Бог вернуться ей вновь.
Но войны, увы, к сожаленью, бывают,
Нет-нет и горит под ногами земля,
Горят города, и деревни пылают,
И слезы, и боль, и ради чего это, для?
А поезд несется все дальше и дальше —
Подальше от страшной, жестокой войны,
Туда, где не слышно обмана и фальши,
Где крики от боли все реже слышны.
Едут в том поезде Костя и Светка —
Детдомовцы страшных тех лет.
Увозят калек, стариков, малолеток
В эвакуацию, в не ближний свет…
Глава четвертая
Странная вещь воспоминания:
Нет-нет и подвластны мы им,
Проносятся вихрем из подсознания,
Нас возвращая к истокам своим.
Забытые строчки из памяти
Внезапно нахлынувших чувств
Где к огорчению, где-то и к радости
Невидимой нитью кружево ткут.
Казалось бы, что вспоминать уж былое:
Что было, то было, его уже нет.
К чему тогда сердце порою так ноет
У наших героев блокадных тех