Тема утраты земного рая детства является у Метерлинка темой ценности детства вообще. Ребенку известны скрытые истины, недоступные взрослым.
Ребенок у Метерлинка всегда знает правду, как маленький Иньольд, понявший чувства Пелеаса и Мелисанды. «Они несчастны, но смеются»[4], говорит он Голо. Этим же качеством наделена и маленькая сестренка Селизетты Исалина.
Большинство героев Метерлинка юные, в его произведениях очень много детей. Даже само то, что основой сюжета большинства драм Метерлинка являются сказки, говорит о том, что детство – это главная ценность его мировоззрения. У Набокова печаль об утрате рая детства выражена и как смерть детства в человеке через утрату нимфетства (вспомните, что говорит Гумберт, глядя на игрушечный городок с играющими детьми, когда за ним уже бегут полицейские: «Мне стало ясно, что пронзительно-безнадежный ужас состоит не в том, что Лолиты нет со мной, а в том, что голоса ее нет в этом хоре»[5]), и как физическая смерть ребенка, например в романах «Камера обскура», где умирает дочь Бруно Кречмара, и «Под знаком незаконнорожденных», где замученным умирает сын Адама Круга, или рассказе «Рождество», где умирает сын главного героя, или когда совершает самоубийство дочь Джона Шейда. Через смерть вымышленных детей Набоков вновь и вновь переживает утрату своего детства.
У Метерлинка в «Синей птице» Кошка говорит Ночи, что Душа света не может переступить порог ночи, поэтому за Синей Птицей посылает детей. Душа света сознается: «Блаженство всякого ребенка одето во все самое лучшее, что только есть на земле и на небесах»[6].
Большинство героев Набокова не только утратили свою родину, они прежде всего утратили свое детство (Ганин, Лужин, Эдельвейс, Найт и его брат В., Смуров, Круг, Гумберт, Пнин, Вадим Вадимыч, Ван Вин, Кинбот, Хью Персон).
Восхищение ускользающей красотой также является общей темой для Набокова и Метерлинка.
У Метерлинка это выражается в том, что большинство его героинь – юные принцессы, в которых влюбляются и молодые принцы, и старые короли, но которые несут в себе ядовитую прелесть трагизма и умирают совсем молодыми (Селизетта, Мелисанда). «Стоя невдалеке от смерти, мы так нуждаемся в красоте!»[7] – говорит слепой король Аркель у Метерлинка. Можно сравнить эти слова со словами набоковского Джона Шейда: «Теперь я буду следить за красотой, как никто за нею не следил еще».
У Набокова тема восхищения ускользающей красотой раскрыта гораздо шире. В его произведениях также много детей. Красота набоковских героинь-нимфеток так же, как и у героинь Метерлинка, приправлена смертельным снадобьем: они и разрушают жизнь того, кто их любит, и сами рано умирают (Лолита, Люсетта). Гумберт говорит о Лолите: «Смертоносный демон в теле маленькой девочки». Ведь с самого начала чтения романа «Лолита» ощущается, что героиня умрет юной. И мертвой рождается дочка Лолиты. Кстати, в драме Метерлинка «Пелеас и Мелисанда» Мелисанда, которая сама кажется «совсем еще девочкой», умирает вскорости после рождения дочки.
С этой темой связано и восхищение Набокова бабочками и красотой сложившейся комбинации вещей, а также введение самого термина «нимфетка», имеющего временные ограничения юности.
Тема одиночества творческой личности также является общей для Набокова и Метерлинка, только у Метерлинка это еще просто одиночество личности. Его герои – не писатели и философы, они – сказочные персонажи, но уже наделены какой-то странностью и глубиной понимания жизненных истин, отличающей их от других людей.
У Набокова почти все герои – писатели, мыслители, философы, непонятые и одинокие люди: Гумберт Гумберт, Себастьян Найт, Смуров, Федор Константинович, Фальтер, Вадим Вадимович, Ван Вин. А Цинциннат и вовсе знает такую тайну бытия, что оказывается для прочих непрозрачным, за что и будет приговорен к смертной казни.
Тема метафизической насмешки трудноуловима, но все же и у Набокова, и у Метерлинка есть к ней отсылки. У Метерлинка она выражена в присутствии злого, но немного нелепого фатума, будто насмехающегося над героями, и в иррациональной комичности самих ситуаций, в которые попадают герои. Неотвратимый фатум довлеет почти над всеми его героями: принцессой Мален, Селизеттой, Тентажилем, Слепыми и т. д., а его насмешливая сущность проявляется в том, что уже в драме «Обручение» Рок превращен в комический персонаж, который уменьшается от действия к действию и к концу пьесы становится совершенно маленьким и беспомощным.
Сама ситуация в сатирической легенде «Чудо святого Антония» отсылает к метафизической насмешке. По сюжету святой Антоний хочет воскресить умершую тетку в одной почтенной семье, но ее племянники уже поделили наследство и не желают чуда ее воскрешения, а когда оно все же происходит, то вызывают полицию, и святого Антония уводят полицейские.
Роман Набокова «Смотри на арлекинов!» уже отсылает к присутствию в жизни некой метафизической насмешки. Также о ней говорит Смуров: «Есть какой-то безвкусный, озорной рок вроде вайштоковского Абума, который нас заставляет в первый день приезда домой встретить человека, бывшего вашим случайным спутником в вагоне»[8]. Мистер Гудмен называет Найта «окрыленным клоуном».
Даже счастью Себастьян Найт дает определение через метафизическую насмешку: «Счастье – в лучшем случае лишь скоморох собственной смертности»[9].
О метафизической насмешке говорит и главный герой в «Ultima Thule»: «Все рассыпается от прикосновения исподтишка: слова, житейские правила, системы, личности – так что, знаешь, я думаю, что смех – это какая-то потерянная в мире случайная обезьянка истины»[10].
У Набокова много героев-насмешников – например, Куильти и Горн, все служители тюрьмы, в которой содержится Цинциннат.
Само присутствие в «Лолите» пьесы насмешника Куильти под названием «Зачарованные охотники», которая является символической и даже трагичной для Гумберта, отсылает к Метерлинку.
Желание разгадать загадку перехода из жизни в смерть – это главная, основополагающая тема из всех параллелей в творчестве Набокова и Метерлинка. И у Набокова, и у Метерлинка эта тема охватывает все без исключения произведения. Она заключается в первую очередь в признании приоритета иной реальности над окружающим материальным миром.
Для Метерлинка как для писателя-символиста сущность мира заключается не в материальной действительности, но в некой иной духовной сфере. Для его героев, как и для героев Набокова, великие потрясения и катастрофы не так важны, как минута общения с этими высшими сферами.
Видимость и сущность и для Набокова, и для Метерлинка – не одно и то же, они даже противопоставлены друг другу. У Метерлинка в пьесе «Обручение» все девушки, из которых Тильтиль должен выбрать невесту, довольно грубы и вульгарны, наделены разными недостатками – в то время как в иной сфере бытия,