– А я тебе разве не понравилась? – поинтересовалась красноволосая.
– Шикарнейшая дама, чего там говорить! Но ты больше приглянулась одному моему органу. Может, к нему тебя послать?
«Вот-вот! Прекрасная получится пара!» – обрадовалась этому предложению «маленькая такая мыслишка».
– Мне даже нравится, как ты хамишь. Я от мужиков в последние их мгновения такого наслушалась… Иногда даже краснею, когда вспоминаю. Ты обратил внимание на зазубрины на косе?
– Да, видел.
– Попадаются ещё железные людишки среди вас. Сейчас поправим.
Она переложила косу в левую руку, подняла правую и выпрямила пальцы. Тут я увидел необычную картину. Вместо ногтей у неё на красивых пальчиках были плоские накладные напильники с перекрёстной насечкой. Взмахнула ими и провела по лезвию несколько раз: туда-сюда. Вжик-вжик – и на нём не осталось ни одной зазубринки. Коса стала как новенькая.
– Эта заточка посвящается лично тебе, – сообщила она мне приятное известие.
«Ну всё! Не удастся моему одному шибко независимому органу повеселиться напоследок в хорошей компании. Хана!» – подумалось мне и всему моему бедному организму. Только одна «маленькая такая мыслишка» твердила одно и то же:
– Не сдавайся! Обмани красноволосую!
– А как?
– Сейчас сообразим! – крикнула она мне и помчалась будить и теребить засыпающие уже многочисленные извилины и извилинки.
Одна из них и шепнула мне интересный вариант.
Красавица с косой посмотрела на меня и ледяным голосом пропела:
– Выбирай, что тебе больше нравится. Клещиха[2]?
– Нет.
– Гусинка[3]?
– Нет.
– Тогда только Заельцовское[4]. Да?
– Нет.
– А что же тогда? – её «калейдоскопики» удивлённо уставились на меня и мгновенно замерли.
– Сент-Женевьев-де-Буа[5]! – с трудом выговорил я.
– Ну ты даёшь! Хитрый какой! Это ж не моя «земля»! Это ж сколько границ, сколько таможен?! Я не занимаюсь транспортировкой…
– Ты спросила – я ответил. Моё слово – последнее! Так ведь?
– Ох! Зря я с тобой связалась, чувствую…
Она достала из левого кармана мобильник розового цвета, нажала несколько кнопок, поздоровалась и что-то спросила по-французски. Потом включила громкую связь, и палата наполнилась весёлой музыкой и хриплым женским французским непрерывным щебетанием. Она внимательно слушала, но выводы делала по-нашему:
– О-го-го! Ну и цены у вас… Так не пойдёт… Так – тем более… А мне, может, скидки какие? Нет? Тогда не надо!..
Красноволосая выключила телефон и, обращаясь ко мне, недовольно произнесла:
– Одна обдираловка кругом. Даже со своих семь шкур дерут. Мне всей годовой зарплаты не хватит тебя туда доставить. – И так глянула на меня, что я сам по себе чуть «боты не завернул». – Я рада нашему знакомству. Ты мне ещё больше понравился. Не получилось в первый раз – буду ждать второго. Учти одно: появишься в Париже – чик, и всё! А пока здесь поживи…
Она так же и исчезла, как появилась. Работа не ждёт. За ней и луна выкатилась из палаты и спряталась за тучку.
Поэтому, ребятки, нельзя мне в Париж! Ни ногой!
Век Парижу не видать!
Здесь пока поживу…
Галина Дейнега
Член Российского союза писателей, регионального Союза писателей Республики Крым, Севастопольского литературного объединения. Кандидат в члены Интернационального Союза писателей. Магистр фонда «Великий странник – молодым» на международном литературном портале «Проза. ру». Печаталась в 48 альманахах (Москва, Одесса, Рязань, Симферополь, Севастополь, 2008–2021). Автор восьми книг (2010–2021).
Финалист, дипломант, призёр международных (Москва, 2008, 2019; Одесса, 2011; Евпатория, 2018; Алушта, 2020), всероссийского (Москва, 2016), городских (Севастополь, 2012, 2017–2021) конкурсов. Награждена почётным знаком призёра от Министерства обороны РФ (Москва, 2016), медалью «Георгиевская лента – 250 лет» от РСП (Москва, 2020).
Хочу жить!
Фрагмент из повести «Три жизни»
В июне 1941 года Игорь, получив московский диплом и направление в Тулу преподавать физику, заехал домой побыть с матерью и восьмилетней сестрёнкой Лианой. Спустя несколько дней прозвучало самое страшное слово. Война!
Игорь отбыл в Тулу.
Вскоре бомбёжки дошли до Днепропетровска. Ревели предупредительные сирены, слышался рокот тяжёлых бомбардировщиков, сбрасывавших смертоносный груз. Грохотали взрывы, вспыхивали пожары, слышались крики, плач. Прожекторы ловили и вели вражеские самолёты. Зенитки посылали снаряды, те разрывались в воздухе, а их осколки со страшным воем падали на землю.
При очередном оповещении о налёте Мария схватила Лиану за руку и потащила прочь из дома. Та с криком: «Пить, хочу пить!» – ухватилась за перила лестницы и упёрлась обеими ногами. Оторвать девочку было невозможно. И вдруг раздался оглушительный взрыв. Бомба, как оказалось, упала во дворе, срезав под корень огромное дерево. Не заупрямься Лиана, как раз попали бы в эпицентр. Мария обняла и поцеловала дочь: «Лялечка, да ты спасла нас! Видно, есть у тебя ангел-хранитель».
Линия фронта стремительно приближалась. Под постоянным обстрелом по Днепру шли пароходы, гружённые до отказа металлом, промышленным оборудованием, людьми, зерном, скотом. Мария тоже собрала вещи, приготовила продукты в дорогу, но выехать из города её семья не успела. Будучи человеком ответственным, не смогла оставить магазин – некому передать товар и выручку.
Ожесточённые бои шли днём и ночью. Огонь действовал опустошительно. Утром 25 августа по громкоговорителю, висевшему на уличном столбе у дома Полозовых, прозвучало: «Выравнивая линию фронта…». Раздался выстрел. Репродуктор умолк. Послышался шум моторов.
Любопытные дети, а за ними и взрослые высыпали на улицу. Подстреленный динамик болтался на проводе. Из-за угла выполз танк с чёрным крестом и остановился у порога. Тут-то и начались потрясения.
На агитационных плакатах, газетных карикатурах врага изображали уродливым, со звериным оскалом, а из открытого люка танка вылез и спрыгнул на землю красивый вылощенный немецкий офицер в блестящих начищенных сапогах. Он небрежно смахнул с рукава какую-то соринку и огляделся. Подошли другие машины, из них выпрыгнули тоже щеголеватые офицеры.
И снова потрясение. Появившиеся откуда-то мужчина и женщина преподнесли оккупантам хлеб-соль. Приветствуют врагов? Как можно?
Немцы, приняв подношение, направились через дорогу к дому, где ранее находилось государственное учреждение. Любопытствующая толпа двинулась следом. Офицер сорвал портрет Сталина, бросил на землю и стал топтать ногами. Его лицо исказилось злобой. Толпа ощутила состояние нервного шока. Вот он, звериный оскал! Взрослые, чуть оправившись от увиденного, потянули детей подальше от ужасной сцены.
С первых же дней захватчики установили жёсткий режим: «абсолютное послушание и жестокое наказание». Объявлено вне закона: «хранить оружие и боеприпасы, поддерживать связь с советской стороной по телефону, телеграфу, оптическим или другим приборам, прятать или помогать солдатам и офицерам Красной армии, фотографировать, держать почтовых голубей, иметь радиоприёмники, контактировать с пленными». В домах отключили электроэнергию и водоснабжение. Начались репрессии,