Мои чувства меняются. Я словно мечусь по клетке с одинаковыми углами. Туда-сюда. И не могу остановиться. Просто не получается. Из крайности в крайность. То готова еще ждать, то больше не могу и все бросаю, снова поднимаю и несу тяжесть поднятого, пока снова не брошу. Не могу определиться. Для любви нужны оба!
Ты говоришь, что тоже страдаешь, что тоже устал. Я понимаю. Я знаю. Но неужели ты такой эгоист и не можешь отпустить меня? Ты не делаешь меня счастливой, не даешь мне абсолютно ничего, но и отпустить меня не можешь. «Себе не ам и другому не дам!» – вот твоя позиция. В любых чувствах присутствует эгоизм. Но если ты так сильно хочешь моего счастья – дай мне его свободой. Отпусти. Свобода ведь это не то, что я и так, как ты говоришь, делаю все, что захочу: хожу куда хочу, общаюсь с кем хочу. Это полный отчет самому себе в том, что все, что ты делаешь, уже никого, кроме тебя, не касается. Отпустить – это дать новый шанс. Но ты не даешь. Не хочешь. Да и я против. Он мне не нужен…
Ты уезжаешь. Сам себе клянешься, что в последний раз, готовый на все. Пережив и отсидев судьбоносный удар, ты принимаешь новый вызов. В твоем чемодане ютится моя кошка, словно желая уехать с тобой. Она очень к тебе привязалась, потому что ты так искусно сумел перевести ее на сторону своих приверженцев своей заботой и вниманием. Она умеет чувствовать настроение и энергетику других. И, конечно же, она почувствовала, что твоего внимания ей достается больше, и переметнулась к тебе. Даже кошка против такого ритма жизни и готова убедить тебя остаться, хоть это и невозможно и документально, и вообще. Я не могу ей объяснить, почему так, когда она начинает кричать за закрытой дверью и искать тебя во всех углах, словно зовет вернуться. Она что-то свое понимает, но большего ей и не надо. Она, как и я, привыкнет.
Уверена, что она помнит, как ты принес ей травку и купил желтую игрушку. Но такой игрушкой она играть не станет, так как она для нее большая. Она понравилась мне самой, и я себе купила такую же. Ты кормил ее постоянно, и она при тебе набирала вес. Мне было приятно, потому что ты говорил, что не любишь кошек, но готов принять с любовью все, что люблю я. Это очень важно для жизни. Она в благодарность тебе за заботу всегда перед сном мурлыкала на твоей мохнатой груди, никак не определившись, с кем ей уснуть, и меняя место туда-сюда – от моей груди к твоей. Она делала очень честно – всем уделяла внимание, ни больше ни меньше.
Странно то, что как только она слышит твой голос в Skype, то подбегает, прислушивается, усаживается рядом и слушает все мои разговоры. Не только я знаю вкус расстояния. Моя кошка тоже его знает. Каждый раз глотая и слизывая соленые ручьи с моих щек и покусывая меня за руку, чтобы я кричала не громко.
«Девочки мои», – произнес ты, когда я открыла глаза перед твоим выходом к самолету, обнимая меня и кошку. Твои глаза, наполненные слезами, были красными и печальными. Ты не стеснялся слез, не сдерживал их. Иногда мне казалось, что все-таки сдерживал, а в моменты, когда тебя никто не видел, ты бил кулаками стены, крушил мебель и просто орал гласные звуки, выжимая из себя боль и отчаяние.
Одна за одной сигареты слегка успокаивали нервы, не давая обращать внимание, как дрожат руки. Ты ушел. Дверь закрыта. Твой автобус на пути к разлуке будет через пару минут. Мой крик слышат соседи, а кошка жалостливо смотрит на меня и ничего не может сделать. Мне помогает ее молчание, я выговариваюсь ей. Она хранит все мои тайны, всю боль, все отчаяние. Она – мой самый лучший друг и поддержка. Порой ее взгляд отстранен и словно не обращает на меня внимания, но он обязательно грустный, как и у меня. Одно настроение на двоих. Как она меня чувствует! Как понимает!
Я наливаю в бокал вино. Чокаюсь с пустым бокалом, из которого пил ты, потом меняю их, ища место, где его касались твои губы. Хочу отключить сознание. Хочу не думать ни о чем. Пусть будет плохо по-другому. Клин клином вышибают. Пусть вышибет другое недомогание!
Звонок. Твой автобус будет через четыре часа. Ты звонишь просто сказать, а я ликую!
– Приезжай!
Я включаю музыку и кружу, вытираю слезы, чтобы ты не увидел, насколько мне плохо. Пусть ты уедешь, когда я буду в полудреме, когда мой мозг отключится естественным путем. Ты приехал. Вешаюсь тебе на шею, как в первый раз. Целую твои глаза. Хороший знак! Значит, еще вернешься, ведь ты забыл свои вещи. Не специально забыл. Как я когда-то кофту. Ложимся в постель и просто лежим. Включаем фильм, под который я засыпаю, а ты все смотришь. То ли мне снилось, то ли наяву я снова открываю дверь, и ты снова уходишь. Но мне спокойно, я сплю. Я не понимаю, что происходит. Я не осознаю. Подумаю об этом завтра.
Когда ты рядом, я часто ловлю моменты, когда ты словно отсутствуешь. Вот и в этот раз на пляже, на деревянных шезлонгах, где ты прятался от солнца под зонтиком и сгорел, а я не загорела ни грамма, жарясь в центре его лучей. Ты словно далеко от меня. То ли тебя действительно настолько увлекает игра в телефоне, то ли так скучно со мной, что ты так занят. Говоришь, что это не так, что не понимаешь, как можно лежать, ничего не делать и молчать. Но я же говорю! Я постоянно говорю, а ты можешь слушать. Ты молчаливый. Некоторым это кажется мудростью, словно ты говоришь мало, но по сути. А мне кажется, что ты не любишь говорить.
Иногда ты бываешь настолько болтлив, что и слова не вставить. Меня много моментов в тебе злит. Например, как мы в магазине выбирали тебе рубашку самый первый раз. Это было просто невыносимо! Мне было за тебя так стыдно. Ты мне напомнил моего отца, который ведет себя так же. Тебе все не нравится, все ты не хочешь, убегаешь, психуешь. Можно же просто спокойно выйти, но ты обязательно это делаешь демонстративно. Если бы ты продавал