не много в этом радости и толку…
Не то чтобы я часть того народа,
который мы разбудим, растолкаем,
но есть
сочувствие – когда нутром дрожащим
предчувствуешь, больным нутром своим.
4
Все, что было свое, не общее —
всё умертвили,
всё успокоили,
и судьба наша – сука тощая —
стала как не русская,
совсем другая.
* * *
Поэзия, поскольку она моя,
не интеллигентна,
не интеллектуальна,
кое-что видит… Тот план бытия,
где национальное
дело живое.
5
Без евреев какая
революция тут!
Русских кровь чуть живая,
отворять ее ждут
тех, кто наших профессий,
тех, кто наших идей.
Время новых концессий
над Россией моей.
Никого не осталось
нас у этой страны.
Крови самая малость
нудит вещие сны
о великой работе,
о на благо труде —
о прекрасной субботе,
о не нашей беде.
6
Вся надоела, сгнила эпоха.
Кто под ней ныл, кто натужно охал,
а большинству все равно, где плохо:
в этой эпохе, в той…
Сгнившая, как-то стоит и годы
может стоять еще, ждать погоды;
та, что другие смели народы,
твердь висит надо мной.
* * *
Доводов наших всегда невнятность,
всякой удачи невероятность,
лучших моральная неопрятность —
вот, с чем пошли, багаж.
Мы – неудачники и смешные:
эк чего вздумали, и в России!
Горы ворочали золотые —
всякий успех не наш.
* * *
Мельницы мелют, и тощий скачет
рыцарь в атаку – потеха, значит,
будет для всех, бой еще не начат —
выигран сразу им.
Это ведь морок такой волшебный
кто-то навел, а наш край – бесхлебный;
призрак дрожит и совсем стал бледный
перед копьем моим.
7
Древность
довлеет себе,
нас тяготит.
Ревность
о русской судьбе
всяких злит.
Время
опять пришло
вес камней —
бремя
нетяжело —
кидать сильней.
Надо
тоски не снесть,
смять режим.
Рады
устроить месть:
мстят самим!
Люди,
тоска и срам
так жить.
Будет
свобода нам —
гро-мить!
8
Все понимали: ничего не выйдет
из этих демонстраций, сходок, шествий —
всё только трепка нервов.
Власть дуреет,
на все ведется.
То, что невсерьез
мы начинали, обретает смысл,
последствия, надежда на успех
откуда ни возьмись.
И все уже
запуталось: кто провокатор – мы?
они? И кто кого перегапонит,
перестреляет?
Да они в Кремле
совсем сдурели, что ли, охуели…
* * *
Само себя разрушить государство
пытается, но все умеет плохо.
Самоубийца падает, сорвавшись;
стреляет мимо; режет – не найдет,
где надо; яд глотает – им блюет…
Ни горяча, ни холодна Россия!
* * *
Как будто учтены мы в планах этих
«политиков»…
Не только я один
подкуплен, завербован…
Столько ж денег
потрачено! И есть ли кто-нибудь
во всей стране без клички, дела, платы
иудиной?..
Одним мы миром все…
9
Ну, с богом, не с богом, а время – пора начинать:
вчера было поздно, а завтра для новых дел рано.
Чего там по списку громить, а чего занимать?
И в Кремль всей толпой: мы достанем, захватим тирана.
Нет злобы, нет черной, мы схватим, отпустим – иди.
Взгляни на страну, упади, лютой совестью вусмерть
измучен, истерзан, – нам светлая жизнь впереди
обещана долгая на мать-земле вечной, русской.
10
Обрывки писем, бланков, легкий пепел
чуть теплый – всё успели. Уходили
с достоинством…
Не в женских пестрых платьях
бежали, ноги путались в подолах.
На частные борта по трапу с ношей
всходили, усмехались; так легко
на сердце; ветер веет перелетный…
11
Мы улетаем, ничего
здесь не оставив, подмели
последнее, и нет другой
для наших опытов земли.
И по сусекам ни горсти
не сыщешь: все успели мы
доходы промысла спасти
в бездонные свои сумы.
И вот свободны вы теперь
от гнета нашего, судьбы.
Тверди как хочешь, верь не верь —
мы не рабы, рабы не мы!
* * *
Будет вам час недобрый,
когда мы улетим;
погибоша, как обри,
вы народом своим.
Пусто место державы:
из недальних степей
Гог, Магог тыщеглавы
приближаются к ней.
Мы на вас не в обиде,
еще вспомните нас,
бела света не взвидев
в свой оставшийся час.
12
И, как бы по привычке, занимали
мы почту, телеграф; толпа громила
склады и алкомаркеты; никто
пока не знал, как власть брать.
Ты прекрасна,
чиста, невинна, как всегда вначале,
святая революция моя!
Ты – чудо из чудес на русской почве!
* * *
И никого, кто против нас. Еще
вчера нас колошматили, стреляли —
как вымерли, ни одного мундира
на улицах, и лишь по сытым лицам
их, бывших, узнаешь. Пускай уходят:
на празднике народном места нет им.