Давит боль от былых обид.
Тень от прежних святых оков
Тлеет пеплом в узле тоски…
Но ломать крылья вновь и вновь,
Знаешь, больше мне не с руки…
Не обижайте любимых!
Не обижайте любимых!
Горечь от пролитых слёз
В памяти неумолимо
Высверлит дыры насквозь.
Не унижайте любимых!
Сердце так долго болит…
Знайте, что несовместимы
Страсть и осадок обид.
Не угрожайте любимым
Скопом безжалостных слов!
Быстро и неудержимо
Страх убивает любовь.
Не поднимайте на милых
Руку под приступом зла!
Помните, пламя застыло,
Если лишилось тепла.
Прежний огонь выгорает
В грубой тоске пустоты.
Ненависть корни пускает
В пепле сожжённой мечты…
Для сражений у Земли нет сил…
Пепел Афганистана
…Стоит пацан угрюмо
В распахнутом окне.
«Скажи, парнишка юный,
Зачем ты на войне?
(Глядят непримиримо
Глаза из-под чалмы…)
Отряд проходит мимо,
Тебя не тронем мы.
С детьми мы не воюем,
Вам зла не причиним.
Твою страну родную
От боли защитим…»
Они не понимали —
Не страх в его глазах.
Волчонка воспитали
В душманских лагерях.
Прошёл через посёлок
Военный чёткий строй.
Но из окна ребёнок
Так подло, за спиной,
«Лимонок» бросил связку,
И вздыбилась земля…
Расколотые каски
Покатятся в поля…
В сердца многоэтажек,
Сквозь небо дальних стран,
Со страшною поклажей
Летит «чёрный тюльпан»[1]…
Политики искусство
Сплетало свой обман,
И горькой кровью русской
Полит Афганистан…
Разбитая судьба
Обычный дом в большом селе.
Январский вечер. Полночь близко.
Горят две свечки на столе.
И жмётся девушка во мгле,
Глядясь в причудливые искры…
В субботу – свадьба. А теперь,
Ещё не связана обетом,
От всех закрыла в спальню дверь.
Страшась неведомых потерь,
Крадёт Грядущего секреты.
Спиной к обычному трюмо,
Лицом пред зеркалом настольным
Сидит, как видела в кино.
Что будет в жизни ей дано?
Сильнее сердце бьёт невольно.
Глядит в зеркальный коридор.
Два огонька свечи мерцают…
Ведёт с Фортуной разговор:
«Что суждено мне?» – и простор
В стеклянном свете дымкой тает.
Молчит, в изнанку дней и лет
Душою робко погружаясь…
Ей смутно видится ответ
Счастливый, будто бы сюжет,
С её мечтой объединяясь:
Гостей в дому не сосчитать.
Она – в воздушной пене кружев,
И рядом – юный лейтенант,
Что смог её героем стать,
Ну а теперь – любимым мужем.
Девчонка радостно глядит,
Но вот сменилась та картина:
Куль, синей лентою обвит,
Ей врач торжественно вручит.
Похоже, то рожденье сына…
Гаданье счастье ей сулит.
Но где супруг на этом кадре?
Что ж, он – военный. Может быть,
На службе… Родине служить —
Нечасто жить с женою рядом.
…Что ж, развлеченье удалось!
Невеста свечи задувает.
Ответив честно на вопрос,
По тени пляшущих полос
Мир Зазеркалья угасает…
И вдруг… ведь это не всерьёз?!
Мелькнул в последней вспышке света,
Пронзая сердце ей насквозь,
Могильный горб с букетом роз —
Последний кадр того сюжета.
И, электричество включив,
Те зеркала в смятенье пряча,
Невеста мается в ночи,
Душа в сомнениях кричит:
«То просто тень, а не иначе!
Ведь на дворе двадцатый век!
Гаданье – чушь! Игра, забава.
Любой же умный человек
Не верит в мистику вовек!»
«И свадьба пела и плясала…»
И свадьба пела и плясала.
Их жизнь так сказочно текла,
Медовый месяц долго длился.
Но вдруг – присяга призвала.
Конфликт в Чечне… Пучина Зла…
И лейтенант с женой простился.
Полны заботы и тепла,
Их письма птицами летели.
Она ребёнка родила…
Но где-то трещина прошла
Сквозь судьбы в огненной метели.
В глубоком трауре стоит
Вдова над холмиком с венками,
Пелёнки нервно теребит
И сыну с болью говорит:
«Твой папа – там, за облаками…»
Семья такая не одна,
Так много судеб тьма разбила…
Да будет проклята война!
Лишь дружба, мир и тишина —
Вот всё, что людям нужно было.
Стресс земли
Тропы во Вселенной, видно, вьются
По коварно замкнутой спирали.
На Земле потоком слёзы льются…
Мы глядим с тоской в иные дали.
Где надежда, светлая, как солнце?
Где любовь? Её здесь не видали!
Что же нищим душам остаётся?
Только злость, кипящая в астрале…
В пасти Ада – реки красной крови.
Все пути кончаются обрывом.
Сам отец Греха насупит брови
Перед многократным нервным срывом…
Ненависть исток имеет старый.
Не впервые брат идёт на брата.
Склока разбивает семьи, пары…
Был пример в истории когда-то:
Каин развязал смертоубийство
Завистью своей в родных пенатах…
Сколько преступлений самых низких
С той поры осталось без расплаты!
И когда Иисус в венце терновом
На Голгофу шёл, за нас страдая,
Кто-то