Остаюсь, любезный сэр,
вашим покорнейшим слугой,
дружески к вам расположенный
Джеймс Макгрегор Драммонд».
Дальше следовала приписка рукой Катрионы:
«Не верьте ему, это одна только ложь,
К. М. Д.»
Она не только добавила эту строку, но, по-видимому, чуть было вообще не порвала письмо, — во всяком случае, оно пришло много позже положенного срока, и третье я получил почти следом за ним. В промежутке приехал Алан, и его веселые разговоры совсем изменили мою жизнь. Он представил меня своему родичу — шотландцу, служившему в голландском полку и употреблявшему спиртные напитки в количествах, превосходивших всякое воображение, в остальном же ничем не интересному. Меня часто приглашали на обильные обеды, и я сам дал несколько, но мою печаль это не развеивало. Мы с ним — с Аланом, а отнюдь не с его родственником — много говорили о моих отношениях с Джеймсом Мором и его дочерью. Я, разумеется, избегал подробностей, тем более что рассуждения Алана меня мало располагали к дальнейшей откровенности.
— Я ничего не понимаю! — восклицал он. — Однако как ни погляжу, а ты свалял большого дурака. Не много найдется людей, способных потягаться опытом с Аланом Бреком, но и я слыхом не слыхивал о подобных девицах. Послушать тебя, так выходит что-то вовсе ни с чем не сообразное. Не иначе, Дэвид, как ты все запутал и напортил!
— Порой я и сам так думаю, — отвечал я.
— А самое-то странное то, — продолжал Алан, — что ты вроде бы питаешь к ней любовь!
— Такую сильную, какой не бывает, Алан, — ответил я. — И думаю, что сойду с ней в могилу.
— Да уж, не ждал я от тебя такого! — заканчивал он разговор.
Я показал ему письмо с припиской Катрионы.
— Ну вот! — воскликнул он. — В честности и здравом смысле этой твоей Катрионе как будто не откажешь! А что до Джеймса Мора, так он пуст, как барабан: одно брюхо да трескучие слова. Спору нет: при Глэдсмуре он дрался неплохо и про пять ран тут написано верно. Но пустой он человек, вот в чем вся его беда.
— Значит, ты понимаешь, Алан, как мне тяжело оставлять ее в таких руках? — сказал я.
— Да, хуже их не отыщешь, — согласился он. — Только ты-то что можешь сделать, Дэви? Видишь ли, так уж заведено между мужчинами и женщинами. Женщине что ни толкуй, она будет стоять на своем. Либо ты ей нравишься, и тогда все хорошо, либо нет, и уж тогда можешь и не стараться — проку все равно не будет. Женщина либо последнюю рубашку продаст ради тебя, либо сразу свернет с дороги, коли увидит, что ты по ней идешь. Так уж они устроены, а твое горе в том, что ты не умеешь разбираться, что у них на уме.
— Боюсь, тут ты прав, — сказал я.
— А ведь это легче легкого! — воскликнул Алан. — Я бы тебя в одночасье научил, но ты, как погляжу, родился слепым, и уж тут ничего не поделаешь!
— А ты бы мне не помог? — спросил я. — Раз уж так в этом поднаторел?
— Но ведь меня же с вами не было, Дэвид! — ответил он. — Я будто офицер перед битвой, у которого все дозорные и лазутчики слепые. Но сдается мне, что ты понаделал глупостей. И на твоем месте я бы попытал ее еще раз.
— Правда, Алан? — спросил я.
— Слово даю, — ответил он.
Третье письмо принесли, когда мы вели один из этих разговоров, и пришлось оно удивительно к случаю, как вы сами убедитесь. Джеймс выражал некоторое беспокойство по поводу здоровья дочери — без малейшей на то причины, как мне теперь известно, — не скупился на изъявления самых добрых ко мне чувств, а в заключение пригласил меня навестить их в Дюнкерке.
«Сейчас у вас должен гостить мой старый собрат по оружию мистер Стюарт, —
писал он. —
Так почему бы вам не сопроводить его до этого города, когда он вернется во Францию? У меня есть важное для него известие, хотя и без этого я был бы рад повидать испытанного товарища-солдата, да еще столь доблестного, как он. Что до вас, любезный сэр, моя дочь и я будем счастливы принять нашего благодетеля, на которого смотрим как на брата и сына. Французский вельможа оказался самым низким скрягой, и я был вынужден покинуть его завод. По этой причине вы найдете нас в бедной харчевне некоего Базена среди дюн. Но местоположение ее приятно, и, полагаю, мы могли бы провести неплохую недельку: мы с мистером Стюартом вспоминали бы былые дни, а вы с моей дочерью нашли бы себе развлечения, более подобающие вашему возрасту. Во всяком случае, я настоятельно прошу мистера Стюарта заехать сюда. Мое дело к нему распахивает очень важную дверь».
— Что ему надо от меня? — воскликнул Алан, дочитав письмо. — От тебя ему нужны деньги, это понятно. Но для чего ему понадобился Алан Брек?
— А, это только предлог! — ответил я. — Он все еще старается женить меня на ней — и я бы ничего лучшего не пожелал! А тебя он зовет потому, что иначе, по его мнению, мне легче будет отказаться от его приглашения.
— Все-таки хотелось бы мне знать… — сказал Алан. — Мы с ним никогда приятелями не были, только скалились друг на друга, точно волынщики на состязаниях. Важное для