– У меня есть, – неожиданно произносит Риша.
И протягивает упаковку.
– А тебе зачем? – интересуется кто-то из парней.
Кажется, Ваня.
– Это не мне, – коротко отвечает она.
И всеобщее внимание переключается на Машу. К ней прикованы все полтора десятка пар глаз. А она держит в руках тест и…
Тут появляется еще и Пашка Кабанчик.
– Че так тихо? – удивляется он. – В молчанку играете?
– Маша сейчас писать будет, – хихикает кто-то.
– Чего?
Я обнимаю свою жену за плечи и веду в дом. Вся компания идет за нами. Даже Димка. Даже Ваня с Аркашей. Целая экспедиция в туалет собралась!
– Эй, мы сами справимся. Подождите здесь, – командую я.
Но они, естественно, не слушаются.
Через пять минут я высовываю голову из ванной и, размахивая тестом, победно выдаю:
– Две полоски!
Раздаются аплодисменты, визги и вопли, как на футбольном стадионе после гола.
Да, я забил! Не знаю, когда. Вроде, был осторожен.
Да теперь уже пофиг! То есть наоборот.
Мы с женой выходим из ванной, нас встречают как особ королевской крови. Чуть ли не осыпают розовыми лепестками. И не расстилают красную ковровую дорожку.
А потом начинается потоп.
Маша ревет. Багира ревет. Пашка Кабан отвернулся и типа что-то там делает в телефоне. Но я слышу, как он шмыгает носом.
Парни напряженно молчат, видно, переваривают новость.
И только девчонки радостно щебечут.
Все, кроме Риши. Эта тоже заливается слезами.
– Риш, а ты чего? – спрашиваю я.
– Я… Я… Так рада за Машу!
Даже самую спокойную и уравновешенную подругу размотало!
И только я один совершенно спокоен. Собран, расслаблен. И – счастлив.
У нас будет ребенок. Все нормально. Так и должно быть в молодой семье.
– Но я же хотела сначала доучиться… где-нибудь, – всхлипывает Маша.
Она уже осознала, что не хочет быть логистом. Но еще не выбрала, в какой вуз перевестись.
– А где ты хотела учиться? – спрашивает Настя.
– Не знаю… Я еще не решила, кем хочу стать, когда вырасту!
– Будешь мамой, – говорю я.
А она смотрит на меня – и ревет пуще прежнего, я лишь успеваю протягивать ей чистые салфетки.
И это вообще не значит, что она расстроена новостью. Я знаю Машу. Ее слезы – это как пар. Чайник кипит, переполняется, брызгает паром… все нормально.
– Маш, да это все ерунда, – произносит Багира.
– Что?
– Все эти разговоры, что надо сначала доучиться, сделать карьеру, пожить для себя…
– А мне кажется, это вполне логично, – вставляет Сашка.
Его, кстати, вообще никто не спрашивает!
Нам всем интересно послушать мудрую Багиру.
– Самое правильное, что можно сделать в жизни – это родить в двадцать. Здоровья вагон, сил полно, хватит и на ребенка, и на учебу, и на работу. Зато к сорока дети выросли – и ты свободна. Живи в свое удовольствие.
– Раньше сел – раньше вышел, – комментирует Кабанчик.
И все смеются.
А я думаю: Когда Маше будет сорок, мне будет пятьдесят. Так что да… самое лучшее время – сейчас!
Маша успокоилась. Ей налили чай. Придвинули пирог.
– Я бы кофе выпила… А мне можно?
– Маш, тебе можно все!
– Алкоголь нельзя.
– А что, хочется?
– До этого момента не хотелось… И курить нельзя, – вспоминает она.
– Ты же не куришь!
– А теперь что-то вдруг так хочется закурить… И в клуб нельзя?
Я чувствую, что моя жена на грани истерики.
– Почему нельзя-то? Хочешь, прямо сейчас поедем в клуб? – спрашиваю я.
– Хочу!
– Погнали. Повеселимся.
Я беру ее за руку и выдергиваю из-за стола.
– Мне надо переодеться!
– Давай. Я жду.
Минут через десять Маша снова появляется в саду. Все в тех же джинсах и футболке. Умытая. Спокойная.
– Я не хочу в клуб, – произносит она.
– А чего ты хочешь?
– Домой. – Она берет меня за руку. – Ром, поехали домой.
И мы уезжаем, естественно, после долгих слезно-радостных прощаний.
– Вот только сейчас я чувствую… – произносит Маша, когда мы поворачиваем на соседнюю улицу.
– Что, моя сладкая?
– Что это уже не мой дом. То есть, мой, но… Оказывается, я уже взрослая! По-настоящему. Мы с тобой – муж и жена. До меня только сейчас доходит…
Я торможу у обочины. Отстегиваю ремни, притягиваю Машу к себе.
– Все будет хорошо, – шепчу в ее мягкие волосы.
– Я знаю, – спокойно отвечает она.
После эмоционального торнадо наступил штиль.
– Ты как? – спрашиваю я, целуя ее соленые губы.
– Я буду мамой, – произносит она.
И в ее голосе столько нежности и любви… Она выплескивается через слова, через мягкие прикосновения губ, через теплый сияющий взгляд…
– Спасибо! – говорю я.
– За что? – глаза Маши удивленно округляются.
– За все. За то, что ты так внезапно, хулигански, с секатором в руках, ворвалась в мою жизнь. И принесла столько счастья…