— Лиза! — Олег слегка встряхнул её. — Успокойся уже. Я ничего твоему деду не делал!
— Ненавижу тебя! Ненавижу! Что ты, что твоя… подстилка — шантажисты и убийцы! Пусти, я иду в полицию!
И в этот момент он отвесил ей хлёсткую пощёчину. Такую, что голова девушки мотнулась в сторону, а щеку опалила огненная вспышка, отдаваясь звонкой пульсацией в голове.
И Елизавета оцепенела не столько от боли, сколько от потрясения.
Он. Её. Ударил!
— У тебя истерика, — нервно произнёс Олег. — Я не знал, как её остановить. Пришлось действовать радикально. Прости.
Лиза прижала ладошку к пострадавшей стороне и рванулась к двери — подальше от него. Но оказалось, что Левин уже успел двери заблокировать.
— Ты… Ты меня…
— Успокойся! — повысил он голос. — Ничего страшного не случилось. Считай — медицинская процедура. От уколов тоже больно, но никто не считает их насилием.
— Выпусти! — она билась птицей, пока он не сгрёб её в охапку и не прижал так, что рукой не шевельнуть.
Бороться в салоне автомобиля было неудобно, муж держал крепко, и Лиза, потрепыхавшись, скоро выдохлась.
— Ну всё, всё, — бормотал Левин, не разжимая рук. — Прости за пощёчину, это была вынужденная мера. Я понимаю, у тебя горе, поэтому ты сама не понимаешь, что несёшь. Но пора уже успокоиться и включить мозги.
Она судорожно вдохнула, и распирающий грудь ледяной ком, наконец, пролился слезами.
Словно прорвало болезненный нарыв.
Лиза плакала, а Олег терпеливо пережидал водяной апокалипсис, обнимая временную жену, поглаживая её по плечам, спине, волосам.
Наконец поток начал стихать, и Левин решил продолжить разговор:
— Мы в одной лодке, Лиза. И мне удивительно, что ты до сих пор этого не поняла! Без моей защиты тебя и холдинг разорвут на части и полугода не пройдёт. Ты даже мяукнуть не успеешь, как окажешься нищей и в каком-нибудь клоповнике. Если вообще останешься живой.
Она дёрнулась, пытаясь отстраниться.
— Думаешь, охрана тебя защитит? — добивал Олег. — Подумай своей головой: если я смог внедрить в ваше окружение верного мне человека, где гарантия, что также не подсуетится кто-то другой? Или уже не подсуетился. На твоём месте я бы никому не доверял. Вообще никому, понимаешь?
— И тебе? — как бы Лизе ни было плохо, она всё равно не удержалась от сарказма.
— Мне — можно, потому что, повторяю, мы с тобой сейчас зависим друг от друга. У нас заключён взаимовыгодный договор — забыла? И я собираюсь честно выполнить все условия. Но и ты, будь добра, исполнять свои обязательства!
— Я не…
— Не перебивай! — рявкнул он, наконец-то отодвигаясь от Лизы.
Сразу стало легче дышать. Но хотелось, чтобы фальшивый муж оказался ещё дальше.
В идеале — на расстоянии нескольких сотен, а то и тысяч километров.
— Что до твоих обвинений, — Левин, словно не замечая её настроения, продолжал гнуть свою линию, — то я ничего плохого твоему деду не делал! Да, установил одну камеру у него в комнате, но только для того, чтобы контролировать ситуацию. Потому что никому не доверяю, Лиза. Про препарат и антидот — это была импровизация, выдумка только для тебя. Мой человек Николаю Рузанову ничего не вводил, не добавлял, не подкладывал. Более того, он присматривал, чтобы этого не смог устроить кто-то другой.
Лиза рвано выдохнула.
— Да, я тебе солгал. И соглашусь — это отвратительный поступок. Но иногда цель оправдывает средства. Ты ещё молода и неопытна, поэтому не понимаешь, по какому краю ходишь всё это время! Не замечаешь, сколько глаз на тебя нацелено и сколько людей с нетерпением ожидают смерти твоего деда, чтобы разорвать на клочки, растащить по углам созданную им империю. Ты — единственное слабое место Николая Рузанова, поэтому он так спешит пристроить тебя замуж. И в тот момент, когда я соврал тебе про яд и антидот, у меня просто не было другого способа тебя остановить!
— Где гарантии, что ты врал тогда, а не сейчас? — заторможенно произнесла Елизавета.
— Да включи уже мозги: я не идиот, чтобы рубить сук, на котором сижу! — возмутился Левин, — Николай болеет, вокруг него куча врачей, которые только и делают, что регулярно его осматривают и изнутри, и снаружи. Как ты думаешь, сколько им понадобилось бы времени, чтобы выявить в крови пациента любое опасное вещество? Твоему деду в любом случае немного осталось, мне незачем портить себе карму и рисковать потерять всё, включая свободу, приближая и так неизбежный его конец.
И замолчал, всматриваясь в лицо жены.
— Ну что, ты пришла в себя?
Лиза молча кивнула.
— Отлично. Теперь ты должна взять себя в руки и помочь мне с подготовкой чёртовой свадьбы! Понимаю, не время, но мы должны заявить о себе, как о супругах, и тайный брак тут не канает.
— Я… не смогу, — прошелестела она. — Дед при смерти, а мне… веселиться? Или ты хочешь, чтобы все видели на свадьбе невесту-зомби?
— Боже, ну почему у Николая Рузанова внучка такая размазня? — поморщился Олег. — Правильно говорят, что на детях гениев природа отдыхает. В твоём случае — на внуках. Хочешь жить, значит, возьмёшь себя в руки, нацепишь улыбку и всё вытерпишь! Нам нужно заявить себя семьёй, иначе недоброжелатели не успокоятся, а я не могу разорваться, обеспечивая беспроблемную работу холдинга и охрану тебе с Николаем. Наш брак — официальный, а не тайный — как минимум уберёт из-под удара вас с дедом, и мы с безопасниками сможем сконцентрироваться на других направлениях. Понятно? В наших общих интересах как можно скорее провести это бесово мероприятие! Отыграй свою роль, а потом хоть поселись в больнице — не буду против.
— Я даже пальцем не пошевелю, пока дедушка не придёт в себя и не сможет рассказать, кто его довёл до инсульта! — поймав паузу в спиче Левина, выпалила Елизавета. — Ты знаешь, что последней с ним разговаривала какая-то женщина? И я подозреваю… Нет, я уверена, что этой женщиной была твоя Карина!
— Кари? Зачем бы ей это? — удивился Левин. — Да, да, я в курсе, что Николаю звонила женщина, и не на обычный номер, а на личный.
— Как это — зачем? Она единственная, кто получает выгоду от смерти моего дедушки. В контракте у нас что написано? Правильно —