– Да и вы, тетушка, не шибко напрягались! – огрызнулся Тихон, одной рукой пряча айфон в карман дорогого итальянского пиджака, а другой стирая капельки пота с высокого, с залысинами лба.
– Однако, я тут, Тиша. – В темноте вспыхнул огонек зажигалки, освещая поразительно красивое женское лицо.
Мириам Славинская была второй, младшей невесткой Луки Демьяновича. Ей хотелось думать, что младшей и любимой, но Алекс был почти уверен, что старик не любил вообще никого, даже родных детей и внуков. Что уж говорить про невесток!
– Что тут, что не тут – один хрен! – сказала Элена и потянулась за бокалом с коньяком. – Ты бухаешь уже третий день, Мира! Толку с тебя?
– Мириам! Меня зовут Мириам! – Огонек перескочил с зажигалки на кончик сигареты, снова погружая лицо во тьму. – Я же не называю тебя твоим исконно-посконным именем Ленка, – раздалось из темноты. – Я называю тебя так, как ты попросила называть тебя в самый первый день нашего знакомства.
– Никто тебя ни о чем не просил, – огрызнулась Элена.
– Неужели? – Темнота разразилась смехом, одновременно хриплым и чувственным. – А кто говорил, что жить без сцены не может, что согласен на любую, пусть бы самую крошечную роль? Ах, Мириам! Я бы душу продала за свою мечту…
– Так и продала, – хмыкнула Акулина. – Была третьей помощницей пятого режиссера заштатных сериалов, а стала владычицей морскою.
– Полно те, детка, – снова замурлыкала темнота. – Наша Элена даже столбовою дворянкой не стала, не то что владычицей морскою. Как там говорят? Можно вывезти девушку из деревни…
– Заткнулась бы ты, – прошипела Элена, а её похожие на стилеты ногти хищно царапнули по бокалу. – Ещё большой вопрос, кто у нас тут владычица, а кто деревня! – Она многозначительно посмотрела на китайскую вазу династии Минь.
– Вот видите! – В темноте снова вспыхнул огонек сигареты, на мгновение осветив красным лицо Мириам.
Даже без этой подсветки красота её казалась потусторонней и чуть демонической. К своему пятидесятилетию мачеха Акулины пришла, почти не растеряв ни молодости, ни стати. Впору было именно её заподозрить в сделке с дьяволом. Впрочем, вполне вероятно, что так оно на самом деле и было. Красоту Мириам не смогли убить ни годы, ни беспрестанное курение, ни алкоголизм. И да, дебелость, пышнотелость и почти животная сексуальность Элены не шли ни в какое сравнение с утонченным аристократизмом Мириам, вечно пьяной, вечно горько-ироничной властительницы мужских сердец.
Мириам была высока и худа. Ещё немного, и худоба эта могла показаться анарексичной, но Мириам никогда не переступала черту, отделяющую утонченную красоту от красоты болезненной. Её кожа была бледной, почти полупрозрачной, без тени румянца. Большие черные глаза наводили на мысли об инопланетном происхождении, а чувственные, неизменно подведенные алой помадой губы намекали на вампиров и вечную молодость. Одним словом, Мириам была куда загадочнее Таис и куда эффектнее Элены. Пожалуй, из этих троих она нравилась Алексу больше всего. Хотя довольно сложно испытывать симпатию хоть к кому-нибудь из клана Славинских.
– А сама? – Элена опрокинула в себя коньяк и зашипела, как будто коньяк попал на раскаленный камень, заменяющий ей сердце. – А сама ты чем лучше меня, Мира?! Охомутала Гордея, охмурила! Втерлась к старику… – Элена замолчала, испуганно огляделась по сторонам, а потом продолжила: – Втерлась в доверие к Луке Демьяновичу.
Пожалуй, Мириам была права: невозможно вывезти деревню из девушки. Пусть даже девушке этой пошел сороковой годик. Ни новая жизнь, ни новый статус ничего не изменили в Лене-Элене, она по-прежнему бросалась в рукопашную, когда у неё не доставало аргументов, и по-прежнему называла мужа по имени отчеству и боялась его до полусмерти. Даже сейчас…
– Не начинай! – Акулина, меряющая широкими шагами гостиную, снова остановилась, вперила взгляд сначала в Элену, потом в то место, где в клубах темноты и дыма скрывалась Мириам. – Обе! – добавила резко.
– А что такое, Акулиночка, солнышко ты наше? – Лицо Элены расплылось в елейной улыбке. – Не хочешь вспоминать, как эта гадина сжила со свету твоего драгоценного папеньку?
– Я сейчас тебя со свету сживу, если ты не заткнешься, – прошипела Акулина.
– Руки коротки! Зубы мелки! – Элена брякнула пустым бокалом по сервировочному столику и показала Акулине кукиш.
– О, Господи… – простонал Тихон и снова смахнул пот со лба. – Да когда ж это все закончится?
– Скоро, – отозвалась темнота бархатным голосом Мириам. – Я надеюсь, очень скоро этому всему придет конец. Не люблю, когда драма превращается в фарс.
– Фарс?! – Акулина отвлеклась от разглядывания Элены и снова вперила взгляд в темноту. – Смерть моего отца ты называешь фарсом?
– Смерть твоего отца я называю несчастным случаем и большой трагедией, детка.
– Не называй меня деткой! – Взвизгнула Акулина. – Ты мне никто! Слышишь ты меня?!
– Слышу.
В темноте снова вспыхнул красный огонек, а следом инопланетные глаза Мириам. По всей вероятности, в них просто отразился свет от сигареты, но выглядело это инфернально. Настолько инфернально, что Акулина, готовая было броситься к мачехе, отступила на шаг. За окном снова раздались громовые раскаты, но даже стихии не удалось поставить точку в разгорающемся конфликте.
– Ты была с ним на той чертовой охоте! – Лицо Акулины исказила гримаса ярости и боли. – Ты была с ним в тот самый момент! Ты была с ним и ничего не сделала!
Это было несправедливое обвинение. Все знали, что Гордей Славинский, отец Акулины и муж Мириам, несколько лет назад погиб на охоте. Это была одновременно трагическая и нелепая смерть. Увлекшись преследованием зверя, Гордей сорвался с крутого обрыва и во время падения свернул себе шею. Случилось все это на глазах у двух его друзей, таких же заядлых охотников, как и он сам. К произошедшему Мириам не имела абсолютно никакого отношения. Её можно было обвинить разве что в том, что она согласилась присутствовать на той роковой охоте. Все в семье знали правду, но никто не попытался остановить Акулину. Алекс тоже не стал, разберутся как-нибудь без него.
Неизвестно, во что в итоге вылился бы конфликт, если бы из-за высоченной двустворчатой двери не послышалось тихое, но отчетливо различимое жужжание. Дверь распахнулись и в гостиную вошли двое. Вернее, один вошёл, а второй въехал.
Жужжащий звук издавало ультрасовременное инвалидное кресло, которым управлял Герасим, младший брат Акулины. В отличие от сестрицы, Герасим, которого все в семье звали Герой, сохранил юношескую пухлость и душевную легкость, победить которую не мог даже его недуг.
Кресло Геры, больше похожее на миниатюрный космолет и стоящее как гоночный болид, вполне могло самостоятельно перемещаться в пространстве и даже преодолевать невысокие препятствия, но его с рвением, достойным лучшего применения,