— Как у вас всё чётко организовано, Тимур. — Похвалила мама, когда Тимур вернулся к родителям.
— Пионерская организация сильна своей дисциплиной. Дети тянутся к порядку, когда он есть.
— Я бы так не сказал, сын. Сколько тебя приучали этот самый порядок наводить в твоей комнате.
— Пап, социальные законы для больших групп действуют иначе, нежели для индивидуумов. Переход количества в качество налицо.
Так они и общались, пока папа не услышал звук горна, зовущего обедать.
— Тебе туда не надо?
— Нет, ребят проконтролирует воспитатель, а мы обедаем отдельно. Да я и не пойду с вашими гостинцами. Там, небось, на троих хватит. Вы когда поедете в Москву?
— Через час, мы с Виктором договорились, что засветло вернемся домой. Спасибо ему большое. А прямая электричка до вас не ходит, только на перекладных можно добираться.
— Вот и молодцы, что нашли такой вариант. Больше не приезжайте, я писать тоже не буду уже, вы всё видели, нагрузка серьёзная, особо нет времени писать. Мы до отбоя при детях, только потом начинается личная жизнь и все дела. А вставать тоже до подъема приходится. Короче, всё по-взрослому.
Немного замкнутому по характеру Василию было непросто стать подростком Тимуром настолько, чтоб соответствовать ожиданиям родителей, но он старался. Что-то рассказывал, где-то смеялся, одним глазом присматривая за воротами. У него был категорический наказ — за территорию лагеря через проходную не должна шагнуть ни одна нога ни одного пионера. В самоход на травку с мамой-папой? Сколько угодно, но через дырку в заборе и тайком. Официально — категорически нет! Застукали на самоходе? Это кто такой умный, что встанет между родителями и их ребенком? Никто никого не увидит, если действовать с умом. Ума или заменяющего ум опыта у всех много, жить в условиях двойной морали все привычные, так что всё хорошо. Как раз за разом повторяет начальник лагеря.
Попрощались и с Тимуром, он всеми силами сдерживался, чтоб не выказать облегчения от расставания. Не та это реакция, которая типична для ребенка. С другой стороны, для подростка, а тем более для вожатого в самый раз. Так что кое-кто из коллег-педагогов её заметил и не увидел ничего неестественного, а родители вроде не спалили, у них грусть-тоска от расставания с сыном превалировали над прочими чувствами.
Глава 22
Ориентирование по картам
Смена заканчивалась. Заканчивалась бы, если бы это была обычная летняя смена, длящаяся три недели. Но в лето одна тысяча девятьсот восьмидесятое от рождества Христова пионерские лагеря были призваны не только оздоровить и воспитать детей — будущее страны Советов, а еще и изолировать московских детей от тлетворного влияния большого спорта, торжества мира и гуманизма во всём мире. Короче… короче не получалось, смена длилась сорок суток, как траур по чему-то хорошему и любимому.
Ни тебе потереться среди иностранцев, ни форцануть, ни выпросить чего-нибудь иностранного. Ведь все знают, что советская жевательная резинка фигня, что московской фабрики «Рот-фронт», что рижской «Калев», даже если он Таллинский. Запад манил своим блеском, дети одной частью своего сознания мечтали стать достойными продолжателями и борцами за идеалы революции, а её другой частью — приобщиться к фирме́, настоящему забугорному качеству, выглядеть по моде, жить кайфово.
Через месяц у воспитателей и вожатых наступила явная усталость. Смены не зря обычно длятся три недели, тяжело трудиться без выходных так долго, особенно советскому человеку, не зажатому в тиски капиталистической системы. В жесткой дисциплине педагогического коллектива появился некий люфт. То один, то другой взрослый отпрашивался на денёк «в зеленя», как это начали называть в лагере. То есть не домой делать какие-то важные домашние дела или к семье, а чисто подышать воздухом свободы, дать ушам отдых от детского ора и трескотни, позволить себе не контролировать свои действия. Ведь так хочется иногда почесать зад, выматериться, закурить не тогда, когда никто не видит, а просто закурить…
Тимур был лишён возможности взять такой отгул — его бы никто не отпустил в зеленя, несовершеннолетнего и по документам воспитанника. Так что он не просился. Распорядок дня был вбит в его мозг также прочно, как наколка «Север» на руке сидельца. Подъем, умывание, зарядка, линейка, завтрак… и так далее до вечерней линейки и отбоя. Личное время от десяти вечера до семи утра, в которое надо успеть выдохнуть, привести в порядок одежду, ополоснуться, потусить с вожатыми, никуда не влипнуть и как-то выспаться.
Чёртов пионерский галстук, расставанию с которым он был так рад в мае, сейчас преследовал его повсюду. Если дети носили кусочек красного знамени только на линейку, то вожатые всегда в течение дня, кроме спортивных мероприятий. Единственным разрешенным администрацией послаблением для вожатых было разрешение не носить комсомольские значки. Оказалось, что взрослым молодым людям эти самые значки осточертевают также, как старшим пионерам их галстуки. Тимур на эту тему подумал-подумал и какое-то время продолжил носить свой значок, так его меньше путали с детишками. А потом тоже забил на него, все в лагере уже выучили, что вот тот юный парнишка — вожатый из десятого отряда, а не пацан из первого.
За что ему всё это? Стоп, одергивал он себя порой, ты же сам согласился, тебе тупо не хотелось ходить в строю с песней! Так что теперь ходи сбоку строя, паси ребятишек, окормляй паству. Назвался груздем, смотри, чтоб не сожрали. Опять же, в почти половине случаев маршрут выбирает не кто-то другой, а он сам.
Часть активностей жестко прописана в плане обязаловок, но есть же другая часть, где есть место творческому подходу и фантазии. Да те же походы в лес, а парочка аж на целый день с сухим пайком на весь отряд, с костром, с приготовлением кулеша из круп и тушёнки. Энтузиазм такой у детей, что только успевай откидывать в сторону грибы, которые они тащили в котёл. Еле вдолбил, что грибы бывают двух типов: которые они собирают с родителями и все остальные. Все остальные есть нельзя, а под родительским присмотром хоть мухоморы жуйте — за вас мама с папой отвечают.
Да, Тимур не разводил политесы насчет того, как детишки ему дороги,