— Ого, ты прогрессируешь, Тимур. Уже начал классифицировать богов в своём фантастическом мире. Думаешь, боги на это не обидятся?
— Так всех принято ранжировать. Как ты тогда в веселом состоянии делился вашим жаргоном.
— Я? Каким?
— Ну помнишь, ты рассказывал про стадии учёных: младший научный сотрудник — болванка. Старший — заготовка. Доцент — полуфабрикат. Профессор — учёный. Ты по этому классификатору кто?
— Не мог я такого рассказывать, я столько не пью при детях. А вообще, я доцент.
— Как в кино? — Тимур не увидел понимания в собеседнике и пояснил, — «Джентльмены удачи».
— Ы-ы-ы-ы! — Осклабился папа, сведя на шутку разговор. В самом деле, поговорили, и стало полегче. Понятнее не стало, но на душе полегчало от понимания, что сбрендил не он. Тимур или весь мир, но точно не Чирков.
— Пап, ты о чём задумался?
— Думаю, какой бы такой эксперимент провести, чтоб определить факт твоих экстрасенсорных способностей.
— Да нет у меня никаких способностей! Никакие энцефалограммы ничего не дадут. Я просто знаю некоторые вещи и имею завышенный коэффициент удачи.
— Еще и это! — Простонал отец. — У тебя как в том анекдоте, где Сизиф отнес ящик Пандоры к Кассандре.
— Ого, что за анекдот, пап? Я не знаю.
— Рано тебе такие анекдоты знать, сын.
— Ну и ладно. Ты просто смирись, папа, что по миру наша семья пойдет теперь нескоро. Пять лет удачи мне обещали верняком.
— Боги? — С тоской простонал Чирков-отец.
— Один бог, но главный по счастью. Кстати, а чем ты вообще в своем институте занимаешься?
— Как ты вовремя спросил. Раньше неинтересно было, а сейчас вырос. Или с темы съезжаешь?
— Не. Просто интересно, вдруг вы там что-то такое изобретает, что уже давно придумано в следующем веки и известно любому школьнику.
— Ну да, подскажешь что-нибудь умное, поделишься знанием уровня Нобелевки.
— Нобелевку не обещаю, это вообще уже давно чисто политическая премия.
— Как-как?
— А ты как думал! Это наши ученые еще витают в облаках по поводу чистой науки, а капиталисты ничего просто так не делают. Никто из советских ученых ни за что Нобелевскую премию королевской академии наук не получит. Её распределяет мало того что королевская, так еще и капиталистическая академия. Коммунистам тут не светит. Это только в антикоммунисты записываться, да погромче хлопать дверью, тогда могут дать.
— Погоди. Это опять твои божественные знания говорят? А сын мой так и будет молчать?
— Говорит твой сын! Внимание, предают все радиоточки страны!
— Тише ты! Услышат соседи! Вижу, что сын. О чём мы говорили? Ах да, про профиль. Моё научное направление — ферро-магниты, если ты знаешь, что это такое.
— Да чего там знать, ферро — это железо. Магниты — это магниты. Ищите самые эффективные ферросплавы, гадаете на кофейной гуще, что с чем смешать, чтоб магнитилось сильнее и дольше.
— Если вкратце, то да. — Вот здесь отец не боялся провалиться. Здесь он был на своём поле. — Что скажут твои боги на этот предмет?
— Неодим, железо, бор. Два, четырнадцать, один.
— Что? Какие два-четырнадцать-один?
— Американцы и японцы, каждый сам по себе роют, скоро найдут правильную формулу. Ты должен знать, неодим — редкоземельный металл, лантаноид, он тоже обладает магнитными свойствами и имеет кучу свободных электронов.
— Ты откуда знаешь?
— В будущем на этих неодимовых магнитах вообще всё работает. У них моща раз в пятнадцать больше, чем у ферритов. Только защищать от коррозии надо.
— А бор зачем? — У обалдевшего Чиркова выбили из-под ног ту самую почву, на которой он стоял так твёрдо.
— Не знаю, я же не учёный. То ли кристаллическую решетку фиксит, то ли что-то стабилизирует — не помню. Всё в виде порошка спекается при тысяче градусов под высоким магнитным полем.
— И всё?
— Ну да, все ингры недорогие, выхлоп на Ленинскую премию обеспечен. «Налетай-торопись, покупай живопись»
— Это чёрт возьми, что такое, Тимур! Эта твоя очередная мистификация мне совсем не нравится! Ты перешёл всякие рамки! Ты понимаешь это?
— Да, папа, я понимаю, я перешёл, ты только успокойся. Соберись, сядь за стол, почиркай, попиши, как вы ученые умеете. А потом никому не рассказывай про наш разговор. А сам внеси в план работы своей лаборатории. У вас же есть доступ к неодиму?
— Почему именно этот металл?
— Я не знаю, я не учёный.
— Мальчики, у вас всё в порядке? — Мама ворвалась на балкон, когда буря уже начала утихать.
— Да какое там! — Отец махнул рукой как крылом и вышел с балкона вслед за женой. Что характерно, ушел на кухню с замызганной общей тетрадкой и авторучкой.
Глава 24
Свойства металлов
Когда Тимур зашел перед сном на кухню попить водички, отец так и сидел за тетрадью, что-то записывая с шепча себе под нос. Подросток попытался стать незримой тенью, но у него не получилось.
— Ты сказал два-четырнадцать-один про неодим, железо и бор, это удельный вес веществ в сплаве?
— Нет, если я что-то помню, то это соотношение атомов. — Тимуру было сложно говорить что-то конкретно, его знания об этих хитровыдуманных магнитах были случайными, на уровне википедии. — Как-нибудь массу сам вычисли.
— Ты сказал, американцы и японцы над этим ферро-лантаноидом работают. Они совместно?
— Нет, каждый по отдельности. Заимеют проблемы с международным патентом на этой почве. Так что спеши, запатентуешь раньше всех, будешь купаться в золоте.
— В СССР не действует патентное право. Капиталисты воруют у нас, мы заимствуем у них, что можем.
— Как атомную бомбу?
— Откуда это в твоей голове взялось? Я про магниты.
— Я тебе рассказывал в мае. С тех пор ничего не изменилось. — Второй раунд переговоров оказался ничуть не легче первого. — И насчет денег, я еще себе немного выиграю, с моим теперешним ростом, думаю, больших проблем не возникнет в плане обналичивания билетов.
— Делай, что хочешь. Я уже не знаю, чему верить.
— Но эксперимент с этой формулой проведешь? — Отец молча кивнул, скорее обреченно, чем утвердительно.
Тимур понял, что за сеансом психотерапии — это не к нему. А даже если бы он и нашел слова какие-то правильные, вряд ли они могли сработать