– И что именно подразумевается под «неладным»?
– Та рана не зажила. Еще до того, как Леони получила ранения в плену, исцеление остановилось. Просто это была царапина, без изменений…
– Без изменений к лучшему и худшему, значит… Что по крови? Любые аномалии?
– Ничего такого, что можно выделить и объяснить. Я не могу сказать, что ее чем-то заразили. Возможно, игла, или чем там она поранилась, несла на себе дозу вещества, которое сыграло свою роль, а потом было выведено из организма. Но сам организм оно при этом оставило навсегда измененным.
– Марк согласен с твоими выводами?
– Я не обязана привлекать к такому студентов! – возмутилась Аделаида.
– Но его ты привлекла. Не только потому, что он мой протеже, тебе в любом случае хотелось разделить с кем-то ответственность, да и просто услышать второе мнение. Если ты еще раз заставишь меня проговаривать очевидное, я тебе все пальцы переломаю.
– Марк согласен! – поспешила заверить ее медичка, на всякий случай спрятав руки за спину. – Мы вместе провели повторное обследование, он согласен с моими выводами.
– Где он сейчас?
– Остался с Леони, я сказала, что сама вам обо всем сообщу.
– Девочка знает правду?
– Нет, Марк предложил не говорить ей, я с ним, в принципе, солидарна.
И снова она прикрылась Марком… Не важно. Сейчас необходимо думать о том, что обнаружилась новая угроза, даже более серьезная, чем насильно внедренные нейромодули. Потому что для операции нужно время, нужны особые обстоятельства, иначе ее не проведешь тайно. А Леони заразили легко, будто играючи, и сделали это мутанты, созданные продавцом игрушек… Что наконец-то объясняло, зачем он тащил сюда именно этих, а не использовал местных уродцев.
Геката собиралась упомянуть все это в срочном послании Черному Городу – но даже срочному посланию предстояло подождать. Пока что ей нужно было попасть в лазарет.
Аделаида с ней не пошла, то ли догадывалась, что сейчас произойдет, то ли просто не хотела оставаться рядом с Воплощением. Оно и к лучшему, Геката все равно отослала бы ее прочь. Она шла туда даже не ради Леони, она хотела поддержать Марка.
Она понимала, что он воспринимает многое не так остро, как обычные люди, особенность психики, которая помогла ему обрести редкую способность к нейроконтролю. Однако он не был полностью лишен эмпатии, если уж он сходился с людьми, то умел переживать за них. А эта девочка еще и влюблена в него, причем давно… Он знает об этом, даже если не хотел бы знать. Именно поэтому он остался с ней, отправив к Гекате только медичку.
Когда Геката вошла в лазарет, Марк сидел на стуле рядом с капсулой и о чем-то разговаривал с Леони. Он не был похож на себя… По крайней мере, себя обычного. Он улыбался широко и очаровательно, он смотрел девушке в глаза так, что она мгновенно краснела, и он держал обеими руками ее руку. Он старался. Конечно, он ведь знал правду…
Как ни странно, глядя на него, Геката чувствовала лишь одно: благодарность. Он делал для этой несчастной девочки то, что должно быть сделано, на что способен он один… И хорошо, что на долю Леони выпала эта наивная первая влюбленность. Ничто другое, пожалуй, не смогло бы ее сейчас отвлечь.
Она умирала, это Геката поняла сразу. Причем умирала тяжело: сердце, уже надорванное долгим страданием, колотилось отчаянно, быстро, то и дело теряя ритм. Легкие едва работали, дыхание стало пугающе тяжелым. Кровь, скользнувшая из носа, пугала черно-коричневым оттенком – беда с насыщением кислородом. У Леони отказывали почки, печень… да все отказывало, организм пожирал сам себя! Если бы она осталась наедине со своими мыслями, ей пришлось бы принять неизбежное, осознать, как много у нее отняли, как нелепо все завершилось…
Но она была не одна, и она улыбалась, а в ее глазах пламя лихорадки немыслимым образом сочеталось с искрами радости.
Когда вошла Геката, Леони умолкла первой, отвела взгляд, даже чуть покраснела, как ребенок, которого поймали за шалостью – но не за преступлением. А вот Марк как раз взглянул на Воплощение уверенно:
– Я как раз рассказывал Леони, что мы с тобой будем курировать ее перевозку в Черный Город.
Сказал он только это, но Геката получила от него еще и закодированное послание: «Ты сможешь все закончить? Или это сделать мне?»
«Закончу я», – отозвалась Геката. Она знала, что он справился бы, если бы она ему поручила. Но это не обязательно… Он не любит девочку, однако она ему симпатична. Геката не находила удовольствия в том, чтобы сделать ему больнее, чем необходимо.
– Это верно, – кивнула она. – Марк также подал прошение о том, чтобы я разрешила ваши отношения.
Леони вздрогнула, румянец на ее щеках разгорелся сильнее, приобретая совсем уж нездоровый багровый оттенок. Она посмотрела на Марка с такой абсолютной, искренней любовью, что даже у Гекаты душа заныла от сострадания – а такого не случалось много лет.
Марк вряд ли готовился к подобному повороту, но с испытанием он справился достойно, улыбку на лице удержал.
– Да, я считал, что это нужно проговорить.
– Не знаю, кто там распускает слухи о том, что Воплощения всегда делают своих подопечных любовниками, – хмыкнула Геката. – Я не претендую. Хотите быть вместе – совет да любовь, если это не помешает работе.
– Не помешает! – тут же пообещала Леони. – Честное слово! Спасибо вам!
Какой все-таки ребенок…
Марк наклонился к ней и уверенно поцеловал сухие бледные губы. Девчонка только этого и ждала, она подалась к нему, хотя за движение наверняка пришлось заплатить невероятной болью. Что ей та боль, если она счастлива?
Геката знала, что лучшего момента не будет. Она все сделала быстро. Марк наверняка ожидал, что ей придется двигаться, нанести удар, а она даже не подошла. У нее был контрольный доступ к нейромодулям студентов – даже преподавателям такой не предоставляется, а вот Воплощениям – пусть и не всегда, но часто.
Она сделала так, чтобы Леони умерла мгновенно. Да, это означало, что Марк почувствовал ее смерть, и первый поцелуй вдруг стал прощальным. Но, отстранившись, он не упрекнул Гекату ни словом. Он смотрел лишь на девушку, которая не оторвала от него взгляд даже после смерти. Она улыбалась этому поцелую… и ушла тоже с улыбкой.
– Что будет с ее телом? – спросил он.
– То же, что и