— Не служить, — поправил Гиперион. — Они хотят нашего покровительства. Видишь, как они худы? Этот мир тяжёл для выживания, даже для местных.
Действительно, приглядевшись, Ольфария заметила, что все гоблины выглядели истощёнными. Их одежда была чинена-перечинена, оружие — самодельное и примитивное. Это была община на грани выживания.
Вождь подвёл их к центру поселения, где горел небольшой костёр. Вокруг него лежали какие-то плоды и корнеплоды — видимо, всё, чем могли поделиться гоблины.
— Они вегетарианцы? — спросила Ольфария, разглядывая угощение.
— Похоже на то. И голодают.
Гиперион присел на корточки рядом с костром и жестом пригласил вождя сесть напротив. Тот сделал это с величайшей осторожностью, словно боялся оскорбить могущественного гостя.
Химера взял один из плодов и попробовал. Сморщился — видимо, вкус был не из приятных — но доел до конца. Затем кивнул вождю в знак одобрения.
Эффект был мгновенным. Все гоблины засияли от радости. Их угощение понравилось великому воину! Это было высочайшей честью.
— А теперь покажи им настоящую магию, — предложила Ольфария.
Гиперион понимающе улыбнулся. Он протянул руки над костром, и пламя изменилось. Из обычного жёлтого оно превратилось в удивительные переливы красного, синего, зелёного и золотого. Языки огня начали танцевать в воздухе, складываясь в причудливые фигуры — цветы, птицы, абстрактные узоры.
Гоблины ахнули в восхищении. Дети высунулись из-за спин взрослых, глядя на чудо широко раскрытыми глазами. Даже вождь не мог сдержать изумления.
Но это было только началом. Гиперион поднял руку, и воздух наполнился тонкими нитями кровавой энергии. Но теперь они не несли угрозы — наоборот, создавали удивительную картину. Красные линии сплетались в воздухе, образуя подобие светящейся паутины, а в её узлах вспыхивали крошечные звёздочки.
— Красиво, — прошептала Ольфария.
— И устрашающе, — добавил Гиперион. — Они должны понимать, что красота моей магии может обернуться смертью.
Он медленно сжал пальцы, и вся конструкция рассыпалась алмазной пылью, которая осела на землю и исчезла. Затем встал и обвёл взглядом всё племя.
— Вы будете под моей защитой, — сказал он торжественно, хотя знал, что слов не поймут. — Но взамен будете нам служить.
Он указал на себя и Ольфарию, затем на гоблинов, потом сложил руки в жесте покровительства. Вождь понял с полуслова и упал ниц, увлекая за собой всё племя.
— Они согласны? — спросила Ольфария.
— Более чем согласны. Они считают это величайшей удачей в своей жизни.
Вождь поднялся и заговорил с большим воодушевлением. Он показывал на разные стороны света, явно рассказывая о врагах и опасностях, которые угрожали его народу. Затем указал на Гипериона и сложил руки в молитвенном жесте.
— Думаю, он просит защитить их от кого-то, — догадалась Ольфария.
— Конечно. Они слабы, а этот мир полон хищников. Как тех, с которыми мы встречались в лесу.
Гиперион кивнул вождю, показывая, что понял просьбу. Затем снова поднял руку, и в воздухе появилась кровавая аура — но теперь она принимала форму защитного купола над всем поселением.
Гоблины завороженно смотрели на это зрелище. Магический барьер был полупрозрачным, но явно ощутимым — даже Ольфария чувствовала его силу.
— Это настоящая защита? — спросила она.
— Частично. Отпугнёт большинство хищников и предупредит меня о серьёзной опасности. Но главное — даст им уверенность.
Барьер медленно растворился, но гоблины продолжали смотреть на Гипериона с обожанием. Вождь что-то быстро приказал своим людям, и они принялись суетиться — кто-то побежал готовить лучшее жилище для гостей, кто-то искать самую вкусную еду.
— Ну что ж, — сказала Ольфария, глядя на эту суматоху, — кажется, у нас появились подданные.
— Временные союзники, — поправил Гиперион. — Они помогут нам освоиться в этом мире, а мы защитим их от опасностей.
— А что, если они решат предать нас?
Химера посмотрел на неё с лёгкой улыбкой:
— После того, что они сегодня увидели?
И действительно, в глазах гоблинов не было ни тени сомнения или коварства. Только благоговение перед силой, которая снизошла до них и согласилась их защищать.
Пищи в поселении гоблинов катастрофически не хватало. Третий день Ольфария наблюдала, как местные жители вежливо предлагали им свои скудные запасы — горькие корнеплоды, кислые ягоды и какие-то жёсткие стебли, больше похожие на траву. Сами гоблины при этом явно голодали, но считали за честь накормить своих могущественных покровителей.
— Так дальше продолжаться не может, — сказала она Гипериону, когда они остались наедине в предоставленном им шалаше. — Они отдают нам последнее.
— Знаю, — кивнул химера, разглядывая карту местности, которую нарисовал для них вождь на куске коры. — Завтра отправлюсь на охоту.
— Но они же вегетарианцы. Не станут есть мясо.
— Станут, если будут достаточно голодны. А они именно таковы.
Рано утром Гиперион покинул поселение. Ольфария проводила его взглядом, чувствуя странную тревогу. В этом мире было слишком много неизвестного, слишком много опасностей, которые она не могла предвидеть.
— Будь осторожен, — попросила она.
— Всегда, — ответил он с лёгкой улыбкой и растворился в утреннем тумане.
Химера следил за следами уже полтора часа. Отпечатки были огромными — каждая лапа размером с его голову, когти оставляли глубокие борозды даже в твёрдой земле. Судя по всему, зверь был солидных размеров и весил никак не меньше полутонны.
Гиперион не спешил. Охота требовала терпения, а у него его было предостаточно. Он изучал повадки добычи, отмечал места кормёжки, водопоя, отдыха. Этот хищник явно был хозяином своей территории и чувствовал себя в полной безопасности.
Ошибка, которая дорого ему обойдётся.
След привёл к невысокой скале, в которой виднелось тёмное отверстие пещеры. Оттуда доносился мерный храп — зверь отдыхал после ночной охоты.
Гиперион осторожно приблизился ко входу. Запах был резким, почти удушающим — смесь немытой шерсти, застарелой крови и разлагающихся остатков добычи. Судя по костям, разбросанным у входа, медведь не брезговал ничем — ни местными травоядными, ни падалью.
Химера снял верхнюю одежду, оставшись в одних штанах. Если предстояла схватка с таким противником, лишняя ткань только помешает. Он размял плечи, потянул мышцы — тело отозвалось послушно, готовое к бою.
Пещера оказалась неглубокой, но просторной. В