Каору посмотрела на меня долгим, изучающим взглядом. Затем ее выражение лица смягчилось.
— Как пожелаете, оябун-сама, — произнесла она, слегка склонив голову. — На сегодняшний день поступим, соответственно вашему распоряжению.
Девица повернулась и направилась к машине, в которой мы с ней приехали. В ее голосе не было ни капли прежнего упорства, ни тени раздражения. Она просто приняла мое решение, по крайней мере, внешне.
Это было слишком легко. Слишком просто. Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Что-то здесь было нечисто.
Я начинаю новую жизнь… опять
Как бы то ни было, вчерашний день прошёл и наступило «сегодня». А значит, надо выбираться из постели и соображать, что делать дальше.
Менять образ жизни пока не собираюсь, потому что не знаю, зачем оно надо. Вообще, если честно, будущее, даже очень близкое, видится мне пока весьма туманным.
Ясное дело, после драки махать кулаками глупо. Я уже впёрся в жир ногами, благодаря Каору, но… Как-то не входило в мои планы строить в новой жизни карьеру мафиозного главы. Честно говоря, если бы не жизненные обстоятельства, которые сложились, как сложились, я бы и в прошлом варианте своей судьбы вряд ли стал бы вором.
Ну тупо это, серьезно. Быть медвежатником, умереть, воскреснуть в другом теле, в другом мире и снова связаться с криминальной историей. Прямо идиотизм какой-то. По всем законам жанра второй шанс дается для того, чтоб вроде как исправить все, что было в прошлом. То есть, в моем случае, как минимум, выбрать путь добропорядочного гражданина. А тут — еще хуже вариант нарисовался.
Я потянулся за телефоном, лежавшим рядом с постелью. Странно, но среди входящих не было ни звонков, ни сообщений, связанных с моей новой «работой». Никаких «Доброе утро, оябун-сама» или «Готовы отчеты по рэкету за неделю». Каору, конечно, вчера попыталась впарить мне, будто Ямагути-гуми занимается весьма приличными делами, но… Как говорил великий Станиславский — не верю!
Единственное, что крутилось в моей голове — это борьба якудз с демонами. Вернее, не совсем борьба. Скажем так, контроль за порядком. То есть, чисто теоретически, являясь главой Ямагути-гуми, я могу приносить пользу обществу в таком странном виде. Но, скажу честно, подобная перспектива не прельщала еще больше, чем все остальное. Я вообще ни разу не герой.
В общем, ближайшие планы оставались прежними. Для начала — поговорить с Тенноки, потом снова разыскать Кайоши. Сдается мне, дед знает о демонах больше многих. Вполне возможно, что статус хранителя этого треклятого дракона и сложные отношения со всякой дрянью, шляющейся по ночам, могут быть связаны между собой. По идее, дракон Рю находится по другую сторону баррикад. Имею в виду от демонов.
Ну и кроме прочего, остаётся еще вопрос насчёт моих родственников. Есть ощущение, что матушку не порадует новость о возвышении ее младшего сына. Судя по воспоминаниям Такито, женщина она добрая, верующая. В том плане, что в законы Кармы очень даже верует. И Кэзухиро… Этот говнюк точно будет рад. Он-то по-любому извлечёт пользу из нового статуса своего брата.
Я оделся, натянув на себя обычные джинсы и футболку, вышел на кухню, стараясь выглядеть максимально естественно.
За столом уже сидел Кэзухиро. Надо же. Давненько не виделись.
Вот любопытно, как у Такито может быть такой старший брат? Полицейский, который по ночам патрулирует улицы, защищая людей от демонов, но при этом — продажный ублюдок без капли совести. Уверен, будь у него возможность, он бы и с демонов мзду собирал бы.
Насколько могу судить по воспоминаниям «своего» пацана, их совместная жизнь под одной крышей всегда была минным полем, а сейчас, после той стычки, что произошла недавно, я чувствовал, как напряжение между Кэзухиро и мной достигло критической точки. Он был тем, кто всегда пользовался мягкостью Такито, подставлял его, а теперь… теперь вместо Такито — я. И в мои планы точно не входит роль семейного терпилы. Для старшего братца подобный поворот событий оказался явно неожиданным.
— О, живёхонький. — бросил он, даже не оторвав взгляда от газеты, которую держал так, словно она была священной реликвией. Самая настоящая бумажная газета. — Ну видишь, а только недавно плакался, что тебя обижают злые якудза. Присочинил, наверное.
Он усмехнулся своей фирменной, отвратительной ухмылкой, и я почувствовал, как внутри меня снова формируется колючий комок злости. Взять бы его за волосы, да как звездануть мордой о стол… Боюсь, матушка не оценит.
— Взаимно рад встрече, братишка. — Пробормотал я, наливая себе чай.
Чертовски хотелось выпить что-нибудь покрепче, если честно. Хотя бы кофе. Ну ничего… Сейчас соберусь, пойду на работу, по дороге прихвачу где-нибудь стаканчик «американо».
И кстати, да. Я реально собирался пойти на работу. Имелась еще одна деталь, которую пока что до конца не выяснил. Иоши Втанабэ обещала найти информацию о прошлом владельце дракона. И, по-моему, она даже пыталась мне что-то рассказать. Просто я в тот день чувствовал себя очень странно и не стал ее слушать.
— Кстати, — Кэзухиро отложил газету, наконец удостоив меня своим презрительным взглядом. Его глаза, такие же карие, как у Такито, но лишенные всякого тепла, пробежались по мне сверху вниз. — Хочешь горячую новость? Обсудишь в офисе с такими же задротами как ты. Вчера в городе движуха была. Говорят, у Ямагути-гуми новый оябун появился. Вот уж неожиданность. Не было печали…
Я чуть не поперхнулся чаем. Как раз именно в этот момент сделал первый глоток. Горячая жидкость обожгла горло, а внутри все сжалось. Черт. Неужели так быстро всплыла информация о случившемся? Сейчас последуют вопросы? Хотя… Не похоже, чтоб Кэзухиро знал, что новый оябун — это я. Думаю, братец вел бы себя иначе.
— Да? — выдавил я, стараясь придать голосу максимально равнодушные нотки. — И кто же это?
Кэзухиро пожал плечами, вновь возвращаясь к своей газете, видимо, не заметив моего секундного замешательства.
— Хрен его знает. Какой-то новичок. Никто раньше не слышал. Говорят, какая-то темная лошадка. Интересно, кто его продвинул? Синода считался сильным лидером. Представить не могу, как этот выскочка ухитрился сместить кумитё, который много лет был у власти.
В этот момент в кухне появилась матушка и Кэзухиро примолк. Родительница страсть как не любит разговоры подобного толка.
Она подошла к плите, на которой стояла сковорода, накрытая крышкой, взяла специальную лопатку, положила на тарелку яичницу, добавила рис. Затем поставила завтрак передо мной.
— Ну и хорошо, — сказала мать, вытирая