— Ты опять поздно, — его голос ровный, но я чувствую, как за этим спокойствием прячется раздражение.
Я тяну руки к вороту блузки, едва сдерживая желание прикоснуться к вискам и снять напряжение. Взгляд бросаю на часы — почти час ночи. Действительно поздно.
— Завтра показ, — я выдыхаю, подбирая слова осторожно. — Всё идёт не так, как должно. Работа кипит, времени нет.
Максим смотрит на меня несколько секунд, потом бросает телефон на стол и делает пару шагов ко мне. В его движениях напряжённость, словно пружина внутри него сжалась до предела.
— Что-то случилось? — спрашиваю я, пытаясь понять причину его настроения.
— Всё то же самое, — пожимает плечами, но в этом жесте скованность. — Бизнес, контракты, поставщики. Финансовый отчёт не сошёлся. Совет директоров вставляет палки в колёса.
Его голос становится холоднее, жёстче.
Раньше он рассказывал мне всё. Мы обсуждали его проблемы за ужином, он всегда спрашивал моего мнения. Теперь же — ничего. Я чувствую, как он отдаляется.
— Всё наладится, — тихо говорю я, осторожно касаясь его руки.
— Ты так уверена? — в его голосе скепсис.
— Да, — я заставляю себя улыбнуться. — Мы оба сейчас на пределе. Это временно. Скоро всё встанет на свои места.
Он не отвечает. В его глазах нет прежней лёгкости. Я чувствую, как что-то в нём стало тяжёлым, непроницаемым. Это не просто усталость.
— Завтра я постараюсь приехать на показ, — говорит он после паузы.
Я вскидываю взгляд.
— Правда?
Он медлит. Затем медленно кивает.
— Правда. Рома с Алисой тоже будут.
Я киваю в ответ.
Он смотрит на меня. Долго, выжидающе. Будто хочет что-то сказать, но передумывает. Затем легко касается моего подбородка, большим пальцем проводя по моей щеке.
Я поднимаюсь на цыпочки и тянусь к нему за поцелуем.
Он не отстраняется, но… это не тот поцелуй.
Не жадный, не страстный, не тот, в котором я чувствовала его силу, его эмоции, его собственничество.
Просто… лёгкое прикосновение губ.
Как будто это формальность.
Я чувствую, как внутри что-то сжимается.
Максим отстраняется первым.
— Тебе пора спать, Вик. Завтра важный день.
— А ты?
— Мне ещё нужно поработать в кабинете.
Обида вспыхивает мгновенно. Он даже не пытается скрыть, что предпочитает моему обществу работу.
Раньше он никогда так не делал. Он всегда находил для меня время. Даже если устал. Даже если у него были дела.
Но я глотаю это чувство.
Сейчас не время.
Я молча киваю и направляюсь в спальню. Уже закрывая за собой дверь, чувствую, как внутри разрастается неприятное чувство.
Что-то не так.
Максим совсем другой.
Не в словах. Не в жестах. В чём-то глубже.
Я ложусь в кровать и закрываю глаза, убеждая себя, что это просто стресс.
Завтра он будет рядом. Завтра всё станет на свои места.
Но где-то глубоко внутри я знаю — завтра всё рухнет.
Глава 28
Вика.
Вечер показа.
Я до последнего верю, что он придёт.
Несмотря на то, что Макс с утра был раздражён, несмотря на его сообщения, в которых он написал, что завален работой, несмотря на растущее напряжение между нами, я всё равно надеюсь.
Но его нет.
За кулисами кипит работа: последние штрихи, модели на выходе, команда контролирует всё до мелочей, и я тоже должна быть полностью включена в процесс, но часть меня всё равно ждёт. Я несколько раз украдкой смотрю на экран телефона, но сообщений нет. Только старое: «Извини, не успеваю. Джек внезапно приехал. Нужно все решить».
Он готовился к этой встрече давно. Но сроки внезапно перенес сам партнер и Максу пришлось все перетасовать.
Обидно ли? Безусловно.
В телефоне пусто.
Я выдыхаю. Всё в порядке. Я справлюсь.
Зал полон, свет приглушён, и я слышу, как ведущий начинает объявлять нашу коллекцию. Волнение пробегает холодной волной. Сейчас всё внимание будет приковано к нам.
Рядом оказывается Рома. Он кладёт руку мне на плечо, слегка сжимает.
— Всё будет отлично, мам.
Я смотрю на него, заставляю себя улыбнуться.
— Конечно.
Но внутри всё не так однозначно.
Музыка, свет, модели выходят одна за другой, плавно перетекая в целостное зрелище. Это наша работа. Наш труд. И сейчас он должен окупиться.
Я ловлю реакции зала, замечаю, как фотографы ловят лучшие кадры, как люди перешёптываются, делая комплименты. Мы сделали это. Всё прошло идеально.
Только вот Макса здесь нет.
Я чувствую это каждой клеточкой.
Аплодисменты, закрытие показа, ведущий снова берёт микрофон, благодарит всех гостей и приглашает на фуршет.
Рома смотрит на меня:
— Мы останемся на афтерпати?
Я немного задумываюсь, но потом качаю головой.
— Нет. Домой хочу. Я устала и чувствую себя не важно.
Может быть, заболела…
Рома кивает, и мы выходим из зала. Внутри небольшая пустота. Казалось бы, я должна радоваться, ведь показ удался, но внутри что-то гнетёт. Какое-то предчувствие, которое я пока не могу объяснить.
— Я завезу тебя, а потом поеду к Алисе, — сообщает Рома, садясь за руль.
Алисы тоже сегодня нет рядом с Ромкой. Она подхватила какой-то вирус и уже второй день лечится дома.
— Хорошо, — тихо отвечаю я.
Всю дорогу я молчу, и он тоже не задаёт лишних вопросов. Машина плавно останавливается у дома, и я открываю дверь.
— Спокойной ночи, мам, — говорит Рома.
— И тебе, сынок, — отвечаю я и закрываю дверь.
Но, сделав несколько шагов, я замечаю, что свет в доме горит. Странно. Я точно не оставляла его включённым.
Я поворачиваю ключ в замке, дверь тихо скрипит, впуская меня в дом.
Свет и в прихожей горит.
Странно.
Нить тревоги незримо обвивает грудь, сжимая её всё сильнее с каждым ударом сердца.
Я снимаю туфли, осторожно ставлю их у порога, выпрямляюсь и прислушиваюсь.
Дом молчит.
Но тишина не плотная, не спокойная, а какая-то… напряжённая, словно перед грозой.
И вдруг — звук.
Слабый, приглушённый.
Голос.
Глухой, чуть растянутый в ленивом удовольствии.
Я застываю.
Поднимаю голову вверх, к лестнице.
Шаг за шагом, почти бесшумно, я поднимаюсь на второй этаж.
Каждое движение даётся с трудом, словно воздух стал густым, липким, затягивающим.
Я не хочу знать.
Не хочу слышать.
Но с каждым шагом голос становится отчётливее.
Я узнаю его.
Этот голос принадлежит моему мужу.
Что-то внутри меня разламывается, превращаясь в холодный, острый осколок.
Я подхожу к спальне.
Дверь приоткрыта.
Я толкаю её сильнее.
И мир рушится.