Работает она в бухгалтерии, старшим бухгалтером, и отличается склонностью и способностью к сбору и распространению сплетен.
— Не жалуюсь, — улыбнулся Директор.
— А правда, что вы собрались в Афганистан? — в лоб спросила Эльвира.
Это очередное доказательство того, что слухи разлетаются со скоростью, слегка превышающей скорость света. И нисколько не удивительно, что из отдела кадров новость о написании положительной характеристики для попавшего в опалу начальству юриста Жириновского уже разлетелась по всей Инюрколлегии.
И Эльвира была послана всем коллективом к недалеко ушедшему Жириновскому, чтобы выведать все подробности.
— Если возьмут, — пожал плечами Директор.
— А зачем? — нахмурилась она.
— После случившегося и госпитализации я понял, что напрасно трачу время, — ответил он. — Там я смогу быть более полезным. Я неплохо знаю фарси — возможно, это пригодится в Афганистане.
Он не мог этого узнать из местных источников, потому что в СССР поступало очень мало сведений «из-за речки», но у него достаточно хорошая память, чтобы помнить об этом факте из прошлой жизни.
ОКСВА испытывает острейший дефицит переводчиков с фарси, близкородственного к языку дари, почти повсеместно распространённому в Афганистане.
Благодаря ряду воспоминаний Владимира Вольфовича, Директор знал, что дари отличается от фарси только фонетикой, но незначительно, а вот лексически и грамматически с ним практически неразличим. То есть, знаешь фарси — можешь говорить и писать на дари.
— Вот оно как… — произнесла Эльвира. — А это никак не связано с…
Она не договорила и уставилась на него с ожиданием. Это невинная манипуляция, которая известна ему под названием «провокация паузой» — с её помощью можно, не создавая неловкость и не провоцируя конфликт, обозначить какой-то щекотливый факт и будто бы обойти его.
Он сразу же «прочитал» эту бытовую манипуляцию, но не стал резко пресекать её, потому что это не имеет никакого значения. Тем не менее, ему это не понравилось, поэтому он решил предпринять меры.
— Нет, — покачал головой Директор, а затем посмотрел на часы. — Вы, наверное, опаздываете на обед?
— Ох, да, — очухалась Эльвира. — До свидания, Владимир Вольфович.
— До свидания, — доброжелательно улыбнулся ей Директор.
Нельзя было сказать, что он скучал именно по этому аспекту жизни в СССР и странах соцблока: намёки, полунамёки, кулуарные беседы, подковёрные интриги, без прямых конфликтов, чтобы не получить клеймо карьериста или идеологически неблагонадёжного…
В 90-е всё стало намного проще и грубее, потому что всё стали решать сила и деньги. Взятки, звонки влиятельным знакомым, подключение надёжных СМИ.
«Меня так и убрали», — подумал он, сделав глоток из стакана. — «Топорно, но надёжно».
Налицо деградация социальных взаимодействий — из-за этого очень многие записные интриганы из партийной номенклатуры оказались нежизнеспособны в новых реалиях, а приспособиться к ним смогли лишь немногие.
Но это было, в чём-то, хорошо — к моменту, когда Директор обрёл реальное влияние, эра грубой силы уже прошла, а высокий уровень интриг был утрачен, потому что осталось слишком мало людей, владеющих ими в совершенстве…
«Придётся заново привыкать и приспосабливаться к этой банке с утончёнными пауками, чтобы потом снова окунуться в банку с пауками-людоедами», — пришёл он к выводу. — «Но в этот раз, если всё получится, я буду не молодым и беззащитным директоришкой, а кем-то более весомым. Мы будем».
Вернув стакан продавщице и выкинув пустой кулёк в урну, Директор начал прогуливаться по скверу, размышляя о всяком — он бесконечно прокручивал в голове свой глобальный план, ища неочевидные изъяны и умозрительно оценивая риски каждого этапа…
Когда обеденное время истекло, Директор вернулся в Инюрколлегию, где выждал ещё примерно полчаса и получил на руки характеристику.
Поблагодарив сотрудниц отдела кадров, он вручил им плитку шоколада «Вдохновение» — это было необязательно, ведь он с ними видеться больше не планировал, но решил, что это для него не стоит практически ничего, а женщинам будет приятно.
Характеристика оказалась не положительной, а крайне положительной — указали даже «потрясающее владение языком фарси», что очень хорошо повлияет на решение военкомата.
В Афганистан, всё-таки, попасть не так просто, как кажется. Кого попало туда не берут, отбор довольно-таки сложный, но бывают исключения — например, ради ценных навыков.
«Надо в военкомат», — подумал Директор. — «А затем в библиотеку, если успею».
В библиотеке ему нужны учебники по фарси, чтобы подтянуть знания, ведь владение у него не настолько потрясающее, как написал председатель, но он просто добросовестно заблуждается, потому что был очень впечатлён двумя эпизодами с наследством из Ирана. Жириновский, даже по очень высоким стандартам Директора, блестяще справился с теми двумя делами, активно применяя своё знание фарси — беседовал с иностранцами на их языке и утряс всё в кратчайшие сроки.
Язык следует основательно подтянуть, а также почитать все доступные материалы по дари — нужно учесть все нюансы и быть максимально готовым.
На автобусе он доехал до военкомата Красносельского района, куда позвонил ещё утром.
У него в дипломате лежат дубликат диплома из МГУ, характеристика с предыдущего места работы, а также военный билет, в котором указано, что его военно-учётная специальность «100112 — Офицер-пропагандист».
«Он» закончил в МГУ Институт восточных языков, который теперь называется Институтом стран Азии и Африки, по специальности «Турецкий язык и литература».
Владимир Вольфович активно «пересылает» ему все найденные воспоминания о том периоде, которые Директору нужно «прожить».
Их «синтез», начатый вчера, имеет неожиданные побочные эффекты: Директор испытывает внезапные эмоциональные всплески, ему становится то хорошо, то плохо на душе, но эти всплески длятся не очень долго.
Жириновский честно выполняет свою часть договорённости, а Директор выполняет свою. Вчера он просто лежал на диване до самой ночи — «проживал» ранее детство Владимира Вольфовича, запомненное им очень смутно.
В здании районного военкомата пахнет сыростью и не самым дорогим табаком. На стене плакаты «Бдительность — наивысшая!» и «Крылья Родины — слава народа!» (4)
— Фамилия, имя, отчество? — буднично спрашивает подполковник Кекелидзе.
— Жириновский Владимир Вольфович, — представился Директор.
Офицер проводит взглядом по военному билету, а затем сверяет увиденное с личным делом.
— ВУС 100112… Офицер-пропагандист… — произносит тоном, будто сам догадался до этого методом дедукции, а не только прочитал. — Это верно?
— Верно, — подтвердил Директор. — Но случалось быть переводчиком