— В гостиницу, Булат, будь добр, — попросил он шофёра.
— Хорошо, товарищ майор, — кивнул тот.
Галина посмотрела на Директора удивлёнными глазами.
Квартировали его в гостинице «Москва», новейшей и роскошнейшей гостинице Ташкента. С этим тоже подсуетился горисполком.
— Сколько ты будешь со мной? — спросил Владимир, положив руку на колено Галины.
— Я на неделю взяла отгул… — прошептала она.
— Сразу должен предупредить, что я здесь не в отпуске, а по служебной надобности, — сообщил ей Директор. — Могу уделять тебе только вечера — в остальное время у меня организационная работа.
— А какая работа? — спросила Галина.
— Очень ответственная, — улыбнулся Директор. — Успеем поговорить.
В гостинице они поднялись на восьмой этаж, на котором располагается его двухместный номер.
Как только дверь была закрыта, Галина попыталась наброситься на него, но он вежливо остановил её.
— Сначала я хочу поужинать с тобой, — сказал он.
— Хорошо… — улыбнулась она.
— Разложи свои вещи по шкафам и надень что-нибудь яркое, — попросил он её. — Мы выходим в свет.
Через полчаса они уже сидели за столиком в гостиничном ресторане «Боги Шамол».
Директор заказал манты, самсу, шашлык, салат «оливье», а также графин гранатового сока. Алкоголя здесь больше нет, потому что…
«Горбачёв, сука!!!» — одолела Владимира мысль. — «Гомосексуалист, предатель, подонок, сволочь пятнистая!!! Расстрелять!!! Двадцать лет, без права переписки!!!»
Они ели молча, но Галина то и дело постреливала в его сторону глазами.
— Что у тебя за «служебная надобность» здесь? — спросила она, утолив первый голод.
— Да так, — махнул рукой Директор. — Организовать работу Дома воинов-интернационалистов.
— Ты так себе отпуск выбил? — тихо спросила Галина.
— Какой ещё отпуск⁈ — возмутился Владимир. — С такими отпусками никакой работы не надо — и так сдохнешь! Мне потому за речкой комфортнее и проще, что там, хотя бы, работают адекватные люди! А здесь кто⁈ Психиатры, психологи, КОМСОМОЛЬЦЫ, мать их за ногу! Слушать ничего не хотят, думают, что сами лучше знают, как мы должны работать… Тьфу на них…
— А зачем ты тогда на это согласился? — удивилась Галина.
— Потому что так надо, — ответил Директор. — А раз так надо, то так и сделаем.
Повисла пауза.
— Хочешь узнать, чем именно я тут занимаюсь, да, Галочка? — улыбнулся Владимир.
Галина лишь кивнула и отпила из бокала гранатовый сок.
— Нужно наладить работу временно вверенного мне учреждения в кратчайшие сроки, — ответил Директор. — Сделать так, чтобы Дом воинов-интернационалистов начал работать и показывать результаты — поэтому-то я и варюсь во Дворце авиастроителей, как грешник в котле. То этого не завезли, то этого нет, а вот это не предусмотрели, то потеряли, это забыли — бардак! Но, постепенно, всё налаживается и уже я читаю лекции для ветеранов, которых начали потихоньку собирать.
— А в чём суть работы? — нахмурилась Галина.
— Да в том, чтобы ветераны Афгана не чувствовали себя одинокими, — ответил Директор. — Я же знаю, каково это — когда вроде вернулся, пусть ненадолго, а не вернулся ты никуда… Я вижу это в их глазах. И моя ответственность — доказать им, что их понимают и они не одни. И это очень важно.
— Я понимаю… — кивнула Галина. — Но, может, ты останешься здесь? Зачем тебе обратно в Афганистан?
— Надо, — ответил Директор. — Там ответственность не меньше — нужно довести до конца сразу несколько дел. Как доведу, как удостоверюсь, что мои дела никто не развалит — тогда вернусь, со спокойной совестью.
— А что это за дела? — спросила Галина.
— А вот это уже секретная информация, дорогуша, — улыбнулся Директор. — Когда-нибудь, когда станет можно, расскажу. А может, даже напишу мемуары об этих временах…
Галина улыбнулась и кивнула.
— Давай-ка побыстрее доедаем и идём дальше, — сказал Владимир. — Ты бы только знала, как я соскучился…
* СССР, Узбекская ССР, Ташкент, аэропорт, 24 октября 198 5 года*
— … и это уже вы сами решайте! — продолжил вещать Директор. — Если уверены, что надо, если есть показания — отправляйте!
— Хорошо, товарищ майор, — кивнула Лариса Леопольдовна Щукина, штатный психолог.
— И ко мне с такими вопросами больше не надо! — попросил он. — Если боитесь брать ответственность, то собирайте консилиум или я не знаю! У меня тут столько неотложных дел, что аж волосы стынут в жилах! А ещё вы все под руку лезете, со своими «архиважными вопросами»! Я исчерпывающе ответил на ваш вопрос? Свободны.
— Хорошо, товарищ майор, — кивнула Щукина и покинула его кабинет.
«Да какой это кабинет⁈» — окинул он недовольным взглядом помещение. — «Конура, будка Бобика! Уже тысячу раз пожалел, что поддался приступу аскетизма и выделил ту роскошь на сорок квадратов под зал для коллективных сеансов психотерапии!»
Несмотря на кажущийся бесконечным ворох проблем, навалившихся на него и его персонал, вчерне, работа выполнена: сто восемьдесят ветеранов Афганистана, из категории проблемных, еженедельно посещают Дом воинов-интернационалистов и получают необходимую им помощь.
Кому-то надо просто поговорить хоть с кем-то, кто-то имеет семейные проблемы, на почве полного взаимного непонимания, кто-то на работу не может устроиться, а кому-то требуется полноценная психиатрическая терапия.
А с некоторыми вообще, на первый взгляд, всё в полном порядке, но им хочется посещать общие собрания, чтобы побыть со своими.
Несколько раз в их организацию пытались проникнуть шарлатаны, экстрасенсы и ясновидцы, но Директор приказал гнать таких с порога, даже не слушая. Подобных паразитов он и в прошлой жизни на дух не переносил, а теперь это неприятие лишь обострилось.
«Может, расстрелять Чумака и Кашпировского⁈» — пришла ему в голову мысль. — «Эта сволочь нанесла ущерба не меньше, чем нанесёт Мавроди! И Мавроди, паршивца… Но нет, не они так другие — кто-то займёт нишу и будет учинять этот коллективный бардак! Тут нужно что-то другое…»
Но он отбросил эти мысли и вернулся к делу — нужно продумать открытие спортивной секции.
О результатах говорить рано, работа только началась, но психиатры и психологи говорят, что многие из ветеранов, действительно, находятся в тяжёлом психическом состоянии, причём хуже всего с теми, которые выглядят и ведут себя абсолютно нормально.
Директор и раньше знал о том,