– Виктория, здравствуйте.
– Здравствуйте, Юрий Матвеевич, – из за моей спины прошелестела Вика. Я коршуном смотрела на Данилова.
Он стоял у окна, держал телефон возле уха:
– Дима, кто у нас в гараже из начальства? Дай ему трубку, – Юра смотрел в окно. Мне непривычно было видеть его в поло и в джинсах, но признаться и этот простецкий вид не смог спрятать корону на его голове. Царь, он царь и есть.
– Минуту, – Юра повернулся к нам,: – Виктория, назовите мне ваш точный адрес проживания.
Вика говорила, Юрий повторял это в трубку, добавил: – вот по этому адресу к восьми вечера подашь автобус. Привезёшь всех в ресторан "Мадьяр". Да, по окончанию мероприятия отвезёшь людей назад. Есть вопросы? Добро.
Мы с Викой переглянулись. Юра повернулся к нам:
– Виктория, вас, вашу семью Светлана приглашает на свой день рождения в ресторан “Мадьяр”. Предупредите всех, чтоб были готовы. За вами приедут. Свободны.
Вика вышла, я выскочила следом:
– Вика, ты не обиделась? Данилов грубиян, холодный как айсберг…
Вика повисла у меня на шее:
– Светка, как здорово! Мы всем стадом приедем в Мадьяр. Это лучший ресторан, прелесть какая. Сейчас всем нашим скажу, представляю, какой переполох там начнётся. Сегодня в посёлке парикмахерская будет дымиться!
Вика взвизгнула, помчалась к лифту. Снова вернулась, обняла меня, закружила:
– Светка, я так рада за тебя. С перемирием! Ой, пойду у Гусейнова отпрашиваться пораньше. Приеду к тебе красивая!
Я немного ошарашенная вернулась в кабинет.
– Иди сюда, именинница, – Юра ждал меня, взял за руку, тащил за собой.
– Мне даже сесть некуда, один стул на всех.
– На столе удобнее, – он притянул меня к себе, ловко расстегивая на мне джинсы.
У меня перехватило дыхание, волна возбуждения уже накрыла, рвалась под кожу, распалялась в животе. Я и не знала, что такая развратная. Мужчина раздевает меня, а я и не сопротивляюсь. Джинсы, бельё – всё предательски соскользнуло с меня.
– Что ты задумал!
– Это не я, это он, – мужчина подсадил меня на стол,
я скосила глаза, от запоздалого стыда покраснела. Юра красив был во всём и его член, вынырнувший из берлоги, нацелившийся на меня, вселял восхитительный ужас.
Горячие ладони мужчины раздвинули мои ноги, он подтянул меня на себя, вошёл сразу. Я привыкала к раскалённому стержню внутри, заполнившему меня беспощадно, жарко, плотно. Мужчина двигался во мне резкими толчками, его руки удерживали меня, сжимая ягодицы. Я крепко обнимала его за шею, прижималась всем телом, тёрлась воспалёнными сосками, скользила руками по его плечам. Наши губы встречались, терзали друг друга, страсть, которая бушевала между нами не поддавалась описанию.
Голодные, истосковавшиеся друг по другу мы до изнеможения не могли насытиться друг другом.
А потом мы сидели в кресле. Вернее Юра расположился в огромном кожаном кресле, я, в одном тонком коротком свитерке сидела у него на коленях, свернувшись клубочком и, положив голову ему на плечо, берегла мгновенья вновь обретённого счастья.
Вокруг нас тишина свила защитный кокон, было тепло, спокойно, только дыхание нарушало размеренное тиканье часов на стене. Большие, круглые, по форме земного шара, они огромными стрелками чертили меридианы, бесстрашно пересекая материки, океаны.
Юра, придерживая меня, потянулся к столу, достал из ящика сигареты. Закурил. Синий дымок изящными арабесками рисовал тончайшие узоры над сигаретой, я зачарованно смотрела, как красиво он держит сигарету, как его губы касаются её, сжимая ровно настолько, чтоб удержать, втягивая в себя горькую терпкость.
– Закуришь?
– Не курю.
– Молодец. У моих детей должна быть правильная мать.
Я теснее, прижалась к нему, стало зябко. Он почувствовал, дотянулся, поднял с пола своё поло, укутал меня, прижал теснее.
Я слышала, как стучит сердце в его мощной груди, вдыхала тонкий парфюм, перемешанный с терпким дымком с его обнажённой кожи, вслушивалась в его дыхание.
Смотрела на часы, на бесконечную реку времени, уплывающую в вечность, на бег золотых стрелок в циферблате напротив, вспомнились строки:
Мы можем стать с тобой океанами
И нас разделят с тобой материками
Мы можем стать с тобой вечно пьяными
А может, мы ангелы под облаками… *
Наверное, у всех влюблённых есть ангелы и они обязательно появляются в нужную минуту, чтоб укрыть своими крыльями нас, тех, кто верит в любовь…
________________________
*слова песни Олега Шаумарова.
Глава 38
Глава 38
Эпилог.
Юрий.
Жизнь заиграла перламутровыми красками, забила в барабаны, натянула нескончаемую радугу на небе.
Итак, вот он я, как есть.
Миллиардер, путешественник, мужик в 120 килограмм прокаченного мяса, собравшийся перевернуть планету себе на пользу. А всё почему? Да потому, что я женился!
И понял главное: жизнь моей семьи никогда не будет похожа на мою.
В жизнь надо вгрызаться! Это я, правда, уяснил с рождения, когда не успев вылупиться на свет, понял, что не нужен этому миру. Всё просто. Родной папаша сбежал из моей жизни, сразу, как только застегнул джинсы, переспав с моей матерью. Пока она была беременна, появился второй мужик, мой будущий отчим. Меня только потому не придушили в канаве, что денег было немерено и дешевле стало купить няньку, чем замаливать юридические грехи, если бы случилось моё внезапное исчезновение.
Рос я себе на удивление и на радость многочисленным нянькам, а потом и на счастье младшему полукровному брату. Его папаша тоже свалил, потому как дело было не в нём, а в нашей маме. Её характер асфальтным катком закатывал в сопли всё живое, её раздражали дети, собаки, няньки, гости, мужчины в качестве мужей.
Поэтому, как ни странно, всего этого у нас был полный дом, все друг другу были чужими, но было одно большое “Но”! Нас всех объединял один и тот же вопрос: когда всё это закончится и главное, что потом.
Вторая часть вопроса держала всех на крепком поводке материального благополучия, уж что-что, а зарплату (не хилую) все получали ровно в срок. Стол, холодильник – всё по максимуму. Один я оказался “неправильным отщепенцем”, вечно сбегал, мотался со шпаной, воровал яблоки, жрал жареных голубей, переболел всякой дрянью, но, главное, вылечился от мамашиной “опеки”, вывалился из гнезда с сумасшедшими сойками, рвущими каждую копейку на себя.
Правда, хвостом за