Удивлялась самой себе. Я раньше не нападала на людей. Правда, раньше мне так не плевали в душу.
Смотрела в сторону его кабинета. Почему Василевский не выскочил за мной следом? Не попытался объясниться, попросить прощение?
Конечно, это бы роли не сыграло, но всё же было логично, что виноватый пытался бы оправдаться.
Да потому что я не была нужна ему. Лицемер чёртов! Дома утром так проникновенно что то пошлое шептал мне на ушко в ванне, пока я чистила зубы. Даже рукой провёл по попе. Оказалось, у него этих поп …
Услышала, что подъезжает лифт, поднялась с пола. Внезапно из кабинета выскочил Иван:
— Элеонора, вернись!
Глава 3
Услышала, что подъезжает лифт, поднялась с пола. Внезапно из кабинета выскочил Иван:
— Элеонора, вернись!
Я засеменила ногами возле лифта, даже стукнула по нему ладошкой, да открывайся же!
Муж перехватил меня за талию, закинул на плечо, поволок к себе в кабинет.
— Пусти меня, Василевский! Ненавижу тебя.
Муж занёс меня к себе в кабинет, прохрустел туфлями по битому стеклу, поставил меня на пол. Закрыл за нами дверь, скомандовал:
— Сядь, Элеонора.
— Козёл! Скотина! Я поеду домой! — конечно, я резво дёрнулась к двери.
Он быстрее меня оказался у двери, схватил за плечи, притащил к стулу:
— Сядь! В таком состоянии никуда не поедешь. За руль я тебя не пущу.
Снова сел на своё место, привычным движением поправил волосы,
— Зачем ты сюда приехала, Элеонора.
— Захотела и приехала.
— Где Маша?
— Дочка с няней, — меня подбешивали его вопросы, я заорала: — Оставь меня в покое! Лучше себе задай вопрос — когда ты успел оскотиниться!
— Я сказал тебе, это не то, чем кажется на первый взгляд.
— А что это?
— Не твоего ума дело.
— Ну да, конечно. Откуда мне, сирой и убогой понять, что здесь происходило.
Смотрела на собственного мужа. Бороться с ним, толкаться, орать бесполезно. Брутальный, жёсткий, но не жестокий, он всегда точно знал чего хотел и легко справлялся даже с недостижимыми целями. Мужчина, всегда попадающий в десятку. Только такие как он становятся директорами корпораций, играючи получают комплименты от судьбы, имеют всё лучшее.
Кто бы мог подумать, что мой муженёк так глупо погорит на измене. Как всё примитивно. Навалилась локтями на стол, смотрела в спокойную физиономию мужа (он вёл себя так, будто бы ничего не случилось), снова вскипела вулканом, у меня аж за ушами стало горячо. Умом я отлично понимала, что любые беседы сейчас это просто бесполезная болтовня, но меня распирало на скандал:
— Скажи, Василевский, что ты там у неё рассматривал? У вас было так тихо, ты, наверное, прям загляделся. Что же там есть такого, чего нет у меня?
Муж, набычившись, молча задышал, прям запыхтел, раздувая ноздри.
— У тебя лицо красное, Иван. Может врача вызовем? Тебя от такого мероприятия оторвали, вдруг кровь не туда ударила?
Муж не отвечал. Он всегда был выдержанным, не то что я. Поэтому он слушал, а из меня лезли вопросы:
— Вот мне интересно, Василевский, почему вы решили заняться этим на столе? Честно тебе скажу, как жена, положа руку на сердце: это жёстко. В смысле неудобно и в такой момент женщины думают: скорее бы всё.
Иван непонимающе смотрел на меня, взгляд его сатанел потихоньку, явно, он не хотел слушать.
— То есть, я хочу сказать, Василевский, зря ты выбрал для интима стол. Так делают только в кино. Для реальности это не подходит.
— Элеонора, перестань…
— Ну, милый, не затыкай мне рот, — я не собиралась успокаиваться, — Наверное, ты специально затащил её на стол, чтоб завтра сидеть на работе и вспоминать, как тут кое кто полировал задницей этот самый стол. Сразу работать будет веселее, да?
— Перестань нести эту похабень и успокойся.
— Это почему это? Я застала мужа в полном комплекте изменника: сам в боевой готовности, баба на столе тоже, только вот не повезло, жена примчалась, да?
Я уже вскочила, меня трясло. Иван поднялся, сгрёб меня в охапку:
— Элеонора, здесь ничего не было. Всё было не так и ты неправильно поняла.
— Убери от меня руки, ты этими клешнями лапал ту тварь за ноги. — сказала медленно, но таким голосом, что Василевский отступил:
— Так, успокойся, никого я не лапал. Давай, поехали домой, ты успокоишься, завтра поговорим.
Я помотала головой, закрыла лицо руками:
— Не поняла, зачем отрицать очевидное. Зачем ты говоришь, что этого не было, если я видела собственными глазами её и тебя? — я так искренне заглянула ему в подлую рожу, так хотела услышать правду, прошептала: — Скажи, Иван, чего тебе не хватало?
— Элеонора, для меня никого не существует кроме тебя.
— Я именно так и подумала. Поэтому на твоём столе сидела не я, а другая?
— Послушай, — муж имел наглость приобнять меня и как больную вести к стулу: — Всё, что ты видела, это недоразумение. Мы обязательно поговорим об этом, но потом, дома. Ты успокоишься…
Договорить ему я не дала. Оттолкнула его от себя. О чём это он решил “договаривать” со мной дома? Снова перемалывать ту боль, что разорвала меня в клочья я не желала. Лицо кривилось от рыданий, губы дрожали. Поправила растрепавшиеся волосы, отправилась в подсобку, в туалет. Умоюсь и уеду.
— Ты куда.
Не поняла, в этом вопросе была забота или контроль? Василевский кожей почувствовал, что я уже всё решила и вот-вот уеду домой. Выпускать он меня не собирался.
— Умоюсь. — знала, чтоб притушить его бдительность, надо было сделать что то рациональное. В конце концов, я в своё время проработала его секретаршей достаточно долго, чтоб разобраться в характере мужа.
Зашла в туалет при его кабинете, включила воду, плескала в лицо… Уговаривала себя: всё, спокойно. Мне надо выйти отсюда и ехать домой. Там Машенька, там чемодан соберу, документы вытащу для развода и поеду к тётке. Денег у меня достаточно, финансы не проблема, уж на первое время так с головой хватит. Дальше видно будет.
Выключила воду, подняла глаза и замерла. Над умывальником на зеркале красной жирной помадой было нарисовано сердечко. Я во все глаза смотрела на