А сейчас… стройная, обнажённая, она выглядела особенно беззащитной и уязвимой. И всё равно была прекрасна. И в этой красоте было что-то не показное, а живое, хрупкое и ранимое. Настолько, что от этого хотелось стыдливо отвести взгляд. Только вот сделать это было почти физически невозможно.
Но я всё равно как-то смог. Просто потому, что мне давно уже не двадцать лет. И тот хаос в её эмоциях, который я ощутил, был пронзительным и трогательным.
— Прости, я хотел предупредить тебя, — даже какую-то улыбку из себя выдавил и отвернувшись, попытался закрыть дверь.
Но не смог. Тонкие женские пальцы вцепились в неё, не позволив мне этого сделать.
— Я… я полотенце забыла, — выдохнула она, глядя в пол.
Такое ощущение, будто ей на эти слова вся смелость потребовалась. Мои губы тронула лёгкая улыбка. Повернувшись, я нашёл глазами стопку одежды, которая лежала на краю кровати. Сверху на вещах было сложенное полотенце.
Взяв его, я вернулся и, не глядя на девушку, протянул его ей. Не хотелось её смущать ещё больше.
— Я подожду, когда ты переоденешься. У меня для тебя сюрприз есть.
— Что… чего? Какой сюрприз?
— Потом, Лен, — не смог сдержать улыбку. — Я буду снаружи.
И вышел из комнаты, стараясь не обращать внимания на тот бурлящий котёл эмоций, который кипел у неё в голове. Она ведь хотела закрыть дверь, когда увидела меня. Её рука даже дёрнулась, чтобы это сделать. Но она себя остановила. В последний момент.
Долго я не ждал. Может, минут пять. Стоял, привалившись спиной к стене около двери, наслаждаясь яркими чувствами сбитой с толку девушки, которая в спешке сушила волосы и металась по комнате, будто ураган.
— Я всё, — заявила она, выскочив из комнаты.
— Тогда пошли.
Я повёл её вниз следом за собой. Затем через коридор, в зал. Открыл дверь и вышел в бар первым. Елена следом за мной…
— Лен!
— Что⁈ Ева⁈
Я предусмотрительно отошёл в сторону, пропустив мимо себя Армфельт. Она обняла подругу, бросившись ей на шею, что, учитывая их разницу в росте было весьма непросто. Но какая разница, когда результатом стал настоящий взрыв радостных эмоций.
А я отошёл в сторону. Туда, где сейчас в довольно непривычной для себя компании стоял его сиятельство граф Армфельт. Сразу видно, что находиться в одном помещении с кем-то вроде сидящего за соседним столиком Михалычем ему явно в новинку.
— Ваше сиятельство, — кивнул я, подходя к нему.
— Рахманов, — кивнул он мне.
— Что, непривычно вам тут? — усмехнулся.
В ответ на это граф искренне улыбнулся и оглядел бар. Здесь сейчас находилась целая куча народа. Люди Князя. Девочки из бара. Охранники Елены. Телохранители самого Армфельта. Что ни говори, но закрытое заведение неожиданно оказалось заполнено чуть ли не битком.
— Да, — с явной и весёлой усмешкой в голосе проговорил граф. — Обычно я посещаю места более, скажем так, респектабельные. Но не могу не отметить, что порой подобный контраст вносит приятное разнообразие.
Услышав это, я рассмеялся.
— Спасибо вам, что согласились привезти Еву. Лене это было нужно. Очень.
— Не нужно ничего говорить, Александр. Я хорошо знал Григория. Он был выдающимся человеком с очень тяжёлой судьбой. Если это хоть немного поможет девочке, то я буду рад.
Ещё раз благодарно кивнув, я отошёл в сторону бара.
Дальше в происходящее я уже не вмешивался, позволив событиям течь своим чередом. Девчонки начали разносить напитки и лёгкие закуски. Ничего особо крепкого. Исключительно чтобы создать приятную и домашнюю атмосферу. Я даже сходил и чуть ли не насильно вытащил Виктора, когда дождался появления ещё одного гостя. Правда, всё-таки попросил его оставить кота в комнате, после того как ушастый говнюк опять зашипел на меня. Сам виноват, что не появится на этом празднике жизни.
Эх, жаль, не сфотографировал его, когда мы вышли в зал. Ну, точнее, вышел я, таща за собой не особо радостного друга. Зато когда он увидел стоящую у стойки Александру… Виктор поплыл. Крепкие объятия закончились тем, что теперь они сидели за одним из столиков в углу и о чём-то тихо разговаривали. Надо будет сказать Саше спасибо. Пусть она меня и не особо любит, но я видел, сколько участия и желания помочь Виктору у неё было.
И только после настало время для главного.
Народ расступился. Лишние столы убрали в стороны, оставив лишь одинокий стул в центр комнаты. Именно он предназначался для неё. Ева грациозно вышла в центр зала. Тут же Михалыч подал ей заранее подготовленную гитару.
Ева сидела на простом стуле, обняв гитару так, словно это было продолжение её самой. Она проверила струны, затем со смущением посмотрела на своих зрителей.
— Я давно не играла, так что… простите, если что.
С этими словами её пальцы коснулись струн. Легко. Почти осторожно, будто Ева старалась вспомнить, как играть. И в тот момент, когда посреди погрузившегося в пронзительную тишину бара заиграла гитара, я понял, насколько правильным оказалось принятое мною решение.
Игра Евы не смогла бы претендовать на что-то великое. Лишь перебор и простые, тёплые аккорды. Лишь это и её и собственный голос, в котором слышались искренность и трепет. Ева пела о добре, о самопожертвовании. С чувством и эмоциями, которые проникали в самое сердце. Она пела о памяти близких, которых уже нет рядом, но которые продолжают жить в сердце. Такие простые, но искренние слова, в которых звучала неподдельная правда, что хотелось слушать, затаив дыхание.
И её слушали. Слушали все. Я видел, как за стойкой стоял Князь, нисколько не смущаясь обнимая Марию. Как Виктор устроился в углу бара с положившей голову ему на плечо девушкой. И Елену. Распутина сидел рядом с отцом своей подруги, который молча держал её за руку, стараясь поддержать.
Эта музыка касалась каждого. Как бы глупо это ни прозвучало, но мне казалось, что голос Евы, завораживающий и чистый, разгонял тьму, поселившуюся в человеческих сердцах. Как и раньше во время её выступлений я ощущал, как музыка и голос этой хрупкой, но невероятно красивой девушки связывает людей. Объединяет друг с другом. Даже не эмоциями, а на