— Виктор? Ты здесь?
Боже, какой же тупой вопрос. Но в тот момент мне ничего умнее в голову не пришло. Да и в целом какая разница, если в ответ я получил тишину?
— Короче, если что, я захожу, — громко сказал и повернул дверную ручку, запоздало подумав, что буду делать в том случае, если она вдруг окажется заперта.
Зря боялся. Всё-таки открыто. В комнате стояла темнота. Плотные шторы почти полностью закрывали окна, не пропуская внутрь солнечный свет. Так ещё и прохладно было. Видимо, Вик не закрыл их до конца.
Виктор сидел на полу у стены, прижавшись к ней спиной и подтянув ноги к себе. Он всё ещё был в той же самой одежде, в которой я видел его вчера. Грязной. Покрытой пятнами и частично порванной. Рядом с ним лежала пустая лежанка для кота, а сам пушистый был прижат к груди, уткнувшись головой в хозяина, и негромко мурчал.
Всё это я подметил мимоходом. Даже не обращая особого внимания. Потому что одного взгляда на его лицо мне хватило, чтобы забыть всё остальное.
— Виктор?
Друг молчал, обнимал кота и смотрел в одну-единственную точку перед собой. Его испачканные в крови пальцы гладили рыжую макушку ровными, абсолютно механическими движениями. Будто не человек, а робот.
— Эй, друг. — Я попытался осторожно подойти чуть ближе, но стоило сделать всего шаг, как кот моментально вывернул голову и, уставившись на меня, грозно зашипел.
— Сань… — хрипло проговорил он, продолжая смотреть перед собой. — Как же… как это так вообще? Как…
Наплевав на кота, я подошёл ближе и сел на кровать сбоку от него.
— Ты как?
— Я… я не знаю, — тихо и как-то рассеянно ответил он.
Пальцы друга снова нашли рыжую макушку и принялись гладить кота. Усатый ещё раз предостерегающе зыркнул в мою сторону, но затем снова уткнулся в хозяина. А я услышал громкое, утробное урчание.
— Я видел… видел это…
— Что?
Он сглотнул ком в горле и лишь покачал головой.
— Не знаю… место… странное.
Так, похоже, вот что имел в виду Распутин, когда говорил, что «он договорился».
— Ты видел источник Реликвии?
— Не знаю. Наверно… Сань, как… как он жил с этим?
— С чем, Вик…
— С этой проклятой силой.
Господи, да у него зубы стучат. Что он там видел, что это так на него подействовало?
— Она чудовищна, Саша. Это… это не исцеляющий дар, понимаешь? Это… я… он несёт смерть, а я…
Она начал заговариваться. Ему будто не хватало воздуха, чтобы сказать то, что было на душе.
— Так, спокойно, Виктор. Всё нормально. Успокойся. Просто ты…
— Почему ты мне не рассказывал? — перебил он меня.
— О чём?
— О том, насколько чудовищны эти твари? — прошептал он и я увидел, как дрожат его руки.
И что мне сказать? Что я вообще должен на это ответить⁈
— Где ты оказался? — вместо этого спросил я. — У моего что-то вроде бескрайнего темного океана и…
— Нет. Сань. Там… это всё равно что кладбище. Ровная поляна. С серой, всё равно что мёртвой травой. Бескрайняя. Забитая странными могилами до самого горизонта. Бесконечная. Я…
Он запнулся. Замолчал. Проглотил вставшие комом в горле слова. В этот момент на его бледное лицо смотреть было страшно. Мертвецов краше в гроб кладут.
— Он меня научил. Показал, что нужно делать, и я…
— Ты помогал людям, Вик, — успокаивающе произнёс я. — Ты хорошее дело сделал.
— Д… да, — глухо повторил он вслед за мной. — Помогал. Через силу. Мне почти приходилось заставлять себя это делать, понимаешь…
— Что?
— Сначала было легко. Мне… Сань, мне даже думать не нужно было, понимаешь? Я просто видел рану и… не знаю, как это описать. Словно чётко понимал, что с человеком не так. И как сделать так, чтобы помочь ему. И это… боже, Саш, это было так просто. Я раны закрывал просто прикосновением. Я кости сращивал! Мне даже смотреть не нужно было. Просто понять, в чём проблема и… захотеть исправить. И всё. Понимаешь, просто захотеть…
Он говорил и говорил. Описывал то, что происходило с ним в клинике, а затем и после. Как он работал в госпитале, куда привозили пострадавших. Как метался между палатами, помогая то одному, то другому. Это походило на наркотик. Врач, который наконец обрёл возможность спасти всех. Всех, кто нуждался в его помощи.
Это пьянило. Сносило крышу. Виктор рассказывал об этом, как наркоман о своем приходе. С чувством. Почти благоговением. Но чем больше он говорил, тем больше в его словах звучал… нет, не страх. Скорее, благословенный ужас.
— Чем больше я помогал людям, тем больше… я не знаю, как это объяснить. Я слышал его, понимаешь?
От этих слов у меня всё в груди похолодело. Слышал? Слышал кого? Не дай бог у Виктора крыша поедет так же, как у Андрея! Ещё этого мне не хватало!
— Виктор, кого ты слышал?
— Эту… это существо, — выдавил он из себя. — Каждый раз он требовал…
— Требовал что?
— Чтобы я забрал их жизни.
Он прошептал эти слова настолько тихо, что я едва их расслышал.
— Каждый раз, как я брал нового пациента, он говорил. Шептал. «Его не спасти. Ему не помочь. Ты не сможешь. Ты не должен…» Сначала он просил. Почти умолял. Чтобы я забирал их жизненную силу… он хотел, чтобы я убивал, а не спасал их. Потом требовал. Каждый раз всё настойчивее…
Виктор замолчал и опустил голову. Он больше не говорил ни слова. Просто молча сидел и гладил урчащего у его груди кота. И не поднимал головы. Кто захочет, чтобы лучший друг видел его слёзы.
Я встал с кровати и сел на пол. Рядом с ним. Мы просидели так, наверное, час. В полной тишине.
— Распутин знал, — первым заговорил Виктор.
— О чём?
— Что не выживет… Он мог бы, понимаешь, Саша⁈ Он мог бы выжить! Я бы его вытащил! Но он… Распутин что-то сделал. Я не понимаю, что именно, но он как-то забрал весь вред, который Елена причиняла себе. Если бы не это, то… Сань, я не уверен, что она выжила бы.
Это я и так уже понимал. Виктор просто добавил последние детали в общую