— Красиво. И холодно. Как у лекаря в чулане: всё по полочкам, а жить где?
— Жить в саду, — улыбнулась Лисэллэ. — И за столом.
Мы уселись в открытой галерее, где от тени ив прохладно, а от горячего травяного настоя — тепло. Гаэрон с Пушинкой за три минуты придумали совместную игру, которая выглядела как погоня с кувырканием и взаимным мявом (да, наш сын мявкает — культурное наследие). Эльфийские дети подтянулись — посмотреть на «ушастого орка»: сначала вежливо, потом уже просто вместе бегать.
— Ты видишь? — тихо сказал мне Рагхар, наблюдая, как наш мальчик ныряет в охапку трав. — Они не воюют.
— Они едят вместе, — поправила я и пододвинула к Лисэллэ тарелку с нашими пирожками.
Эльфийки принесли свои — тончайшие лепёшки с лавандовым мёдом. Орки сперва подозрительно понюхали, затем съели две. На третьей Угрюмый сказал: «Можно рецепт?» .
Лисэллэ взяла Гаэрона на руки, погладила сына по волосам, особым эльфийским жестом — от виска к уху:
— В нём обе дороги, — сказала она. — И он не идёт против ни одной.
— Мы постараемся, — ответила я. — Чтобы никто его не заставил выбирать.
— Постарайтесь, — мягко кивнула тётя. — А мы будем рядом.
Глаша в это время уже устроила ревизию эльфийской кухни:
— У вас тут всё блестит, как невеста на выданье. А где у вас банки с укропом? Где полотенце «на всякий случай»? И почему вон та ложка лежит на краю — упадёт же!
— Она не падает, — ответил эльфийский повар.
— У меня тоже «не падало», — буркнула Глаша, но тихонько улыбнулась. — Ладно. Жить можно. Только ковёр бы тёплый постелить, а то ноги мёрзнут.
На закате Рагхар поднялся, взял Гаэрона на плечи. Мальчик вцепился в папину косу и, перегнувшись ко мне, важно сказал:
— Домой пойдем, ма.
И я поняла, что «домой» — это уже не точка, не маленький домик, а широкий круг: от нашего костра и печи — до ив в эльфийской галерее, от детского смеха — до Глашиного ворчания и Угрюмого «рецепт, пожалуйста».
На прощание Лисэллэ подарила Гаэрону оберег, маленький серебряный листок, как у меня.
Мы шли обратно при первых звёздах. Гаэрон на плечах у отца напевал что-то своё, Пушинка шагала рядом. Глаша держала меня под локоть «на всякий» и всё ещё ворчала про эльфийскую чистоту, но голос у неё был довольный.
— Смотри, — сказал Рагхар, кивнув на горящие огни деревни у горизонта. — Видишь?
— Вижу, — ответила я. — Дом.
Конец